— Ничего костюмчик, — кивнул он, обойдя вокруг Епишко. — Носи небрежнее, не жмись. А вот скажи: ночью снимут его с тебя, ограбят, — что будешь делать?
— Нечего ночью невесть где шляться, — предусмотрительно возразил Епишко, запахивая пиджак поплотнее.
— Ну а — прямо в парадной? В общем — снимут?
Епишко вздохнул, подумал:
— Куплю другой…
— На какие деньги?
— Заработаю. — Епишко понял условия игры и улыбнулся.
— А с почты уволят? Ну не понадобишься ты им больше?..
— Что, работ мало, что ли, — сказал Епишко. — Да ладно вам меня экзаменовать, Леонид Борисович, что я, мальчик…
В последнее воскресенье сентября они поехали за грибами — подальше. Поездка планировалась как важная воспитательная акция. Звягин облачился поверх всего в старый маскомбинезон: комбинезону этому отводилась не последняя роль.
— Нож? Спички? Компас? Пошли…
Они углубились в черно?желтый лес, шурша палой листвой.
Поездка планировалась как важная воспитательная акция. Звягин облачился поверх всего в старый маскомбинезон: комбинезону этому отводилась не последняя роль.
— Нож? Спички? Компас? Пошли…
Они углубились в черно?желтый лес, шурша палой листвой.
В лесу Епишко заблудился.
— Э?ге?геээ! — заорал он.
Дальнее эхо аукнуло в чаще и смолкло. Откуда?то — с неожиданной стороны — донесся еле слышный отзыв. Епишко с кликами и треском ломился в том направлении — но отзыв оказался сбоку, потом едва различимо долетел сзади, — и исчез вовсе.
Ему стало страшно. Панически заметался туда?сюда, нервно вскрикивая. Достал компас и непонимающе смотрел на пляшущую стрелку: где что?
Устав, перевел дух, утер пот. Спокойно. Звягин его уже наверняка ищет. Конечно ищет! И главное — не блукать без толку, бредя невесть куда, а оставаться на месте и ждать помощи, регулярно подавая сигнал.
«И вот этот паршивец, — рассказывал Звягин, — преспокойно садится под дерево и жует бутерброд, время от времени трубя, как слон: мне, значит, ориентир дает. Дождь пошел — так он под старую ель перебрался. А еще час?другой — и темнеть начнет!»
В бесконечном лесу, глушащем голоса, Епишко мог долго оставаться ненайденным; трепеща перед таким вариантом, он принял решение выходить самостоятельно. Но в какую сторону? Попытался представить себе карту — не представлялась… Но главное шоссе идет примерно с севера на юг, они пошли с него налево… значит, надо держать на запад! Он достал компас и пошел на запад, спотыкаясь и беря иногда чуть вправо, как учил Звягин: у человека шаг правой ногой на пару сантиметров шире, чем шаг левой, и двигаясь без ориентира он описывает круг.
Иду по азимуту, гордо сказал себе Епишко. Пржевальский, подумал он. Колумб. Вот так путешествуют. Ему стало хорошо и как?то мужественно. Вскоре он сообразил, что при компасе «поправка вправо» излишняя — и так направление держится.
Через полчаса дорога неожиданно открылась сбоку: за деревьями прошумел тяжелый грузовик.
— Молодец, — умиленно сказал себе Епишко, выходя на шоссе. — Умница, мальчик. Вышел, не запаниковал, сумел! Сам, ни на кого не надеясь.
(Сейчас ему, счастливо спасшемуся, искренне так казалось.)
Шоссе прорезало лес и было в этот предвечерний час вполне пустынно. Он дошел до автобусной остановки, где они сошли. Солнце брызнуло алым в щель туч над горизонтом.
Но где же Звягин? Епишко снова занервничал. Не мог же он заблудиться! Уже вышел и уехал в город? — нет, разве Звягин мог его бросить!..
— Я зде?еесь! — закричал он в чащу. — Ээ?ээй!!.
Да: там бродит в темных буреломах Звягин и ищет его, а он, благополучно вышедший, стоит здесь в бездействии!
Он потоптался — и ринулся обратно в лес. «Надо делать ножом засечки, чтоб не заблудиться!»
Засечки белели на деревьях. Впопыхах Епишко порезал руку, слизнул кровь, сплюнул; стал внимательнее. Каждую минуту — по часам — издавал вопль, все более хриплый (голос сорвал); искал заблудившегося Звягина.
Звягин, находившийся все эти часы метрах в сорока от него, оценивающе наблюдал действия по своему спасению. Натыкав веточек в петли маскомбинезона, сливаясь с зарослями, он бесшумно сопровождал подопечного, поглядывая на часы.
(«До дороги — метров пятьсот. Суетится он, как таракан на горящем корабле! Пишет по лесу зигзаги, пыхтит и на компас смотрит, засечки режет. Но ведь — вышел! И вновь полез — меня искать, не бросил!»)
Помучив Епишко до сумерек (дабы увеличились размеры подвига), он тихонько аукнул, направляя звук ладонью в другую сторону. Выкинул веточки с халата, расстегнулся и взъерошился, изображая утомление.
Выкинул веточки с халата, расстегнулся и взъерошился, изображая утомление.
— Ффу?ух, — шумно выдохнул он, выламываясь из кустов навстречу ликующему Епишко. — Ты где был?то? Я уж тут и сам почти заблудился… В какой стороне дорога?то у нас, представляешь?
Он хотел еще подвихнуть ногу: пусть бы спаситель попотел, но это бы могло уже показаться подозрительным. Поднимая подопечного до своего уровня, нельзя впадать в ошибку и спускаться самому до его уровня; а если и можно, то незаметно, так, чтоб авторитет в его глазах не мог упасть, подумал Звягин.
— А чего кровь на щеке?
— Где? А… Сучком поцарапал. Хорошо, что не в глаз, — весело ответил Епишко. Его триумф не могло омрачить ничто.