— Суп у меня, — принялся развьючивать скакуна сержант. — Так что его я уберег. А вот каша пулю словила. И тушенки половину съесть придется… На всякий случай — вдруг протухнет. Навылет через ящик прошло.
— Это как же?
— Да «мессер», язви его в душу, подловил. А в степи, сам понимаешь, оно как на блюдечке. Ни куста, ни щелочки… — продолжал словоохотливо рассказывать Шеремет.
Андрей же, вспомнив, что теперь он не князь, а рядовой боец, начал распутывать узлы на своих сумках. Кавалеристы подходили с котелками, сержант, старательно перемешав поварешкой вкусно пахнущие кислые щи, ловко наполнял емкости, не переставая молоть языком:
— Представляете, очередь аккурат поперек коня прорезала, через Ваську прошла. Ну, думаю, хана казаку, отвоевался. А он на снегу поерзал, поерзал, да и встает. Хоть бы хны ему! И лошадь цела. Одна пуля флягу продырявила, вторая, с другой стороны — ящик с консервами. На самой кобыле — ни царапины. А Ваську по самому затылку гостинец от фрица чиркнул.
Хоть бы хны ему! И лошадь цела. Одна пуля флягу продырявила, вторая, с другой стороны — ящик с консервами. На самой кобыле — ни царапины. А Ваську по самому затылку гостинец от фрица чиркнул. Шапка — в хлам! Вась, покажи людям шапку, а то ведь не поверят.
Андрей отмахнулся, но головы не спрячешь — среди кавалеристов прокатился восхищенный гул:
— В рубашке малец родился…
— …Васька, стало быть, встает, глаза шальные, все руки в крови. «Ты кто, — спрашивает, — холоп? Как стоишь перед князем!». Я ему, мол: ранен куда? А он: «Я князь родовитый! Кланяйся давай! И вообще, где тут красные, где тут белые и за кого мы воюем?»…
— В чем он признался? — неожиданно растолкал кавалеристов двадцатилетний мальчишка в портупее, вытянул вперед и открыл планшет. — Кто князем был? Белых спрашивал?
— Да ты чего, Талисман? — дружно загудели конники, стеснившись вокруг. — Какой он князь? У всех на глазах вырос, в станице голозадым бегал. Оставь, замполит! Мало ли чего человек в контузии ляпнет? Ему годов-то сколько? Его в Гражданскую и в проекте не было. Он родился-то, когда уже и американцам с япошками [6] пинка под зад дали. Что он о белых знать может? Только в кино и видел да в книжках читал…
Под дружным напором бойцов эскадрона офицер отступил, закрыл свою планшетку. Но тут какой-то бес дернул Зверева за язык, и Андрей спросил:
— А Талисман — это имя или фамилия?
От взрыва дружного хохота едва не сорвало маскировочный навес. Кавалеристы толкали друг друга локтями, сгибались от смеха, утирали слезы. Замполит густо покраснел, процедил сквозь зубы:
— Я ведь и под трибунал за оскорбление офицера отдать могу…
— Да ты чего, он же контуженый! — опять взяли мальчишку под защиту бойцы. — Мало ли чего с пулей в затылке померещится? Он еще и князем назывался, замполит. Да брось ты, на контуженых не обижаются…
— Если контуженый, пусть в санбат топает, а не в полку байки травит, — недовольно буркнул замполит. — Боец Савельев, вы санитар или нет? Почему помощь раненому не оказываете?
— Виноват, товарищ младший лейтенант, — отозвался один из веселящихся кавалеристов, отошел в сторону, подобрал между седлами большущую сумку с красным крестом: — Иди сюда, князь.
Он осмотрел рану, покачал головой:
— Повезло тебе, казак. Еще чуток, и пришлось бы мозги со снега собирать.
Савельев полез в сумку, начал промывать рану чем-то обжигающе-холодным. Зверев втянул сквозь зубы воздух, спросил:
— А чего такого смешного в этом… политруке?
— Да везучий он больно. Почище тебя везучий. Полгода с небольшим как призвали. Аккурат приказ «Ни шагу назад» вышел. Про заградотряды и прочее. Сам знаешь, в отряды эти простых людей не берут. Только коммунистов, орденоносцев, солдат самых отважных и опытных. Ну а нашего хлопца туда как комсомольского активиста направили, чуть не с призывного пункта. Первый раз заняли они позиции возле Данкова. Там его змея укусила. В итоге парня в санчасть с распухшей ногой отправили, а к позициям заградотряда вечером немцы прорвались. В общем, двое суток они держались, пока к ним подкрепление подбросили. Сам понимаешь, от батальона рожки да ножки остались, чуть не поголовно в землю лег. Талисмана нашего после нескольких уколов выписали, и он снова, с другой ротой заградительной к Дону пошел. Споткнулся однажды, ключицу сломал. Его — опять в госпиталь. А рота — из станицы Мелеховской со штабом сорок седьмой армии немцев выбивала, а опосля держала селение до подхода Черноморской бригады.
А рота — из станицы Мелеховской со штабом сорок седьмой армии немцев выбивала, а опосля держала селение до подхода Черноморской бригады. В общем, сам догадываешься, в тыл отводить оказалось некого. Талисмана в сентябре выписали, и опять — в батальон заградительный. Двенадцатого октября его в тыл отозвали и на курсы политруков отправили, а тринадцатого сто двенадцатая дивизия со своих позиций драпанула. И заградотряд возле Сталинградского вокзала четверо суток ее участок держал. Про лейтенанта Хлыстова слышал? Так это как раз отряд нашего замполита бывший. Можешь представить, сколько их уцелело, когда десятая дивизия подтянулась. А Талисмана в новенькой форме к нам в эскадрон определили. Дескать, опытный боец станет станичникам моральную поддержку оказывать. А в дивизии только половина казачьего пополнения, остальные из госпиталей да из частей расформированных. Сами кому хочешь нос утрем. Короче, как про биографию замполита казаки проведали, так зараз и стали следить, чтобы неприятности с ним не случалось. Пока с нами он — бояться нечего. А не дай бог ногу подвернет или с поносом в тыл побежит — хана части, покрошат в капусту. Одно слово: талисман. А он, дурак, бесится, что у каждой кочки для него соломку норовят постелить. Клычев Шурка поутру ему руку подал, чтобы о растяжку лейтенант не зацепился. Так замполит на него чуть рапорт за рукоприкладство не написал, насилу угомонили.
Савельев закрыл сумку, громко позвал: