— Отдохни, милая, успокойся. Я сам разберусь. Найду гада и уничтожу, даю слово.
Полина болезненно застонала и отвернулась, пряча лицо во влажном белье. Андрей вздохнул, еще пару раз провел рукой по ее волосам и направился в соседнюю комнату, к печи, на которой баба Велича стряпала еду для хозяев и остальной дворни. То, что кухарка куда-то пропала, Андрея уже не удивило. Он сдвинул крышку топки, сгреб кочергой в кучу немногочисленные угли и придвинул к ним оловянную плошку, в которую кинул переломанную свечу — для заклинания воск следовало равномерно смешать с жиром человеческим и — животным. Лютобор советовал для такого случая барсучий или свиной.
На возню с формами и воском ушло больше часа. Прихватив с собой глубокую деревянную миску, он перешел через сени на крытый двор, затворил изнутри ворота, подпер дверь черенком лопаты — чтобы кто случайно не забрел во время чародейства, — зачерпнул из кадки воды, прочитал заговор Сречи, повелительницы ночи, поставил миску боком на перевернутую бочку с прохудившимся днищем, запалил перед ней свечи, спокойно и уверенно отчеканил заклинание зеркала Велеса — и прищурился, глядя на плачущую Полину. Нет, это она сейчас такая. А увидеть, что с ребенком произошло — нужно назад время отодвинуть. Через нижнюю часть зеркала он перешел в те дни, когда жена еще склонялась над колыбелью, остановился.
Судя по черным окнам, дело происходило ночью. Сынишка, наверное, плакал — Полина, покачав колыбельку, взяла его на руки, обнажила грудь, покормила. Уложила в постельку, но уже через минуту наклонилась над младенцем снова. Зашевелились губы — видать, уговаривала. Сбоку появилась Анфиска, подняла ребенка, стала ходить от печки к окну, покачивая и уговаривая.
Уложила в постельку, но уже через минуту наклонилась над младенцем снова. Зашевелились губы — видать, уговаривала. Сбоку появилась Анфиска, подняла ребенка, стала ходить от печки к окну, покачивая и уговаривая. А может — напевая колыбельную. Несколько минут — и прилегшая было Полина встала, забрала ребенка, опять дала грудь. Девка крутилась рядом, но княгиня недовольно махнула рукой, и та ушла. Малыш же, судя по всему, затих. Полина попыталась вернуть его в колыбель, но почти тут же забрала.
— Капризничает, — улыбнулся Андрей. — Сын растет, с характером. Раз в колыбель не хочет — значит, не ляжет.
Полина походила с малышом, присела на край постели. Сынок, похоже, затих — но класть его обратно в постельку мама больше не рисковала. Откинув одеяло, она легла, уложила малютку рядышком, прижала к себе поближе. Княжич пошевелил губами, но почти сразу затих — рядом с теплой родительницей ему явно понравилось. Женщина погладила его по головке, что-то нашептала. А вскоре глаза закрылись и у нее.
— Притомилась, родная, — качнул головой Зверев. — Да, с сыном не забалуешь. Мужчина, своего добиваться умеет.
Полина вздохнула, повернулась во сне, и ее большая рыхлая грудь легла крохотному человечку на лицо. Дернулась вверх почти игрушечная рука с растопыренными пальчиками, зашевелились ноги.
— Нет! — резко наклонился вперед Андрей. — Нет! Проснись… Проснись… Проснись, дура!!!
Он кричал, он скрежетал от бессилия зубами — но там, в зеркале, мама безмятежно спала, лежа на боку и подтянув до пояса одеяло, а ребенок ее стремительно наливался синевой.
— Не-ет!
Но ручонка упала, а маленькое сердце человечка, так и не успев испытать ни страха, ни радости, ни любви, ни горя, остановилось, отсчитав последнюю секунду так толком и не начавшейся жизни.
— Нет!!!
Князь с размаху ударил кулаком в колдовское зеркало — плеснула в стороны разбуженная вода, раскололась надвое и слетела на пол миска. Андрей взметнулся по лесенке к избе, отшвырнул вниз лопату, промчался через сени, выбил дверь светелки, рванул к себе за ворот жену:
— Ты! Ты!
Затрещала, расползаясь, ткань, широко распахнулись испуганные глаза. Скрипнув зубами, Зверев бросил ее обратно на перину, выскочил на улицу, сбежал вниз к причалу, толкнул на палубу ушкуя подвернувшегося под руку Илью.
— Ты чего, княже? — обиженно забубнил холоп.
— Риус! — рявкнул Андрей. — Где ты, рыжий лентяй?! Сюда!
— А-а? — выглянул из двери задней надстройки мальчонка.
— Отчаливай, уходим.
— Дык никого ведь нету. Дед греться в баню пошел, Левший у бабы своей, Пахом…
— Отчаливай, я сказал!
— Но…
— Плевать! — Андрей перемахнул на причал, двумя взмахами сабли срубил причальные веревки, прыгнул обратно на борт. — Поднимай паруса!
— Какие паруса, ветер встречный! — побежал к рулю мальчишка. — Весла, весла на воду. Кто там есть?! Немец, вылазь!
— Илья, на ту сторону, — пихнул холопа к левому борту князь, сам толкнул в прорезь уключины правое весло, сел на приступку, погрузил лопасть в воду. — И-и раз! Еще раз, еще!
Вода зло зашипела под ударами, корабль начал плавно разворачиваться вниз по течению.
— Сам ты немец! — показалась из трюмного зева белобрысая голова.
Риус не ответил. Илья гремел веслом, никак не попадая им в уключину, а Зверев все греб и греб, стиснув зубы и не глядя по сторонам, выкладываясь всей силою, до последней капельки — и на душе его стало немного легче, словно часть боли и горя ушли вниз, растворяясь в холодной воде.