Было уже около полуночи. Но из окон под потолком станции бил свет. Это была белая ночь, характерная для этого города. И, остановившись у горы бесхозных ящиков разных размеров, Родька медленно повернула голову. Наверху, у самого окна, сидел Моряк и делал какие-то пометки, в карте ловя это свет белой ночи.
«Неужели он!» — пронеслась в ее голове мысль, — «И вовсе он не хороший!».
— Ты!!! — Взвизгнула Родька.
— Ну, я, — буркнул он, глядя в карту, — Чего тебе, мелкая?
— Я тебе не мелкая!!!
— Крупной тебя назвать сложно, мелкая. Чего надо говорю?
— Все разглядел?! А?!
— Ты, про карту?
— Только не делай вид, что ничего не случилось!
— Ну, три года назад кое-что случилось. Собственно потому-то мы все тут и тухнем. А в чем дело собственно?
— А ну спустись, извращенец чертов!
Моряк тяжело вздохнул, вот, мол, прицепилась, и стал спускать по ящикам к ней.
— Ну, чего тебе надо, а? — недовольно проворчал он.
В ответ Родька резко достала из своего пальто свернутый в трубку журнал и врезала его им по лицу.
— Занятно, — хмыкнул Моряк, чуть дернув головой и, резко выхватил журнал. — Опа! — глаза его увеличились, когда он развернул его и понял какого журнал содержания. — Прелесть, какая. Откуда у тебя такое?
Он стал засовывать журнал в карман шинели.
— Ну-ка отдай! — крикнула она и потянула руки. Но тут же получила по ним ладонью Моряка.
— А ну брысь. Это тебе не «Мурзилка». Откуда я спрашиваю?
— Ты же сам мне это подсунул! А потом подглядывал, как я моюсь! Небось, думал что там, в ванной дрочить буду благодаря журнальчику, да?!
Моряк нахмурился и зло, даже свирепо на нее посмотрел.
— Во-первых, маленькая дрянь, выбирай выражения. Во-вторых, с какого перепугу ты решила, что это я? Ты все там осмотрела вокруг ящика своего?
— Да!!! — рявкнула она. — Никого там нет!!! Ближе всех ты, гад!!!
— И что за шум? — произнес неторопливо вышагивающий в их сторону Саныч.
Моряк взглянул в его сторону и достал журнал.
— Кто-то подсунул это ей. А потом следил, как она моется.
Саныч подошел. Взял журнал. Поморщился.
Поморщился. Вернул Моряку и, усмехнувшись, посмотрел ему в глаза.
— Я так полагаю, говорить, что это не я, сейчас бесполезно, да? — еще больше нахмурился Моряк.
— Отчего же. Скажи, — пожал могучими плечами Саныч.
— Это не я. Но я тут наверху час сижу. Или чуть больше. Мимо меня никто не проходил. Ни в ту сторону. Ни в эту.
— Так может ты? — снова усмехнулся Саныч.
— Это не я! — повысил голос Моряк.
— Ну, ладно. Может и не ты. Пошли, посмотрим.
— А может ты, а старый? — ухмыльнулся Моряк.
Саныч посмотрел на него недобро. Покачал головой.
— Тогда зачем я вернулся?
— И зачем ты вернулся?
— Я не вернулся, дурак. Я на крик девочки пришел. Я за нее голову любому откручу. У меня внучка такая же. Чуть моложе. Понял? А теперь пошли, посмотрим.
— Ну-ну, — хмыкнул Моряк, двигаясь следом.
* * *
Родька показала эту дырку в дощатой стене. Саныч заглянул в нее и покачал головой.
— Н-да… Обзор хороший. Что и говорить. — Затем взглянул на Родьку. — Ты чего лампу не погасила? Думаешь, масло с неба сыпется? Легко, думаешь, бродить по руинам, искать машины уцелевшие, и сливать?
— Прости. Я пойду, потушу. — виновато пробормотала девочка.
— Моряк, — Саныч поднялся, поскольку чтобы смотреть в дырку, надо было нагнуться. Особенно такому великану. — У меня в вагоне есть молоток и гвозди. Принеси. И доску захвати.
— Все? — скривился Моряк, — Кофе не заварить?
Саныч посмотрел на него, улыбнулся, покачал головой.
— Моряк, будь другом, принеси, пожалуйста, доску, молоток и гвозди. — Сказал он мягче.
— А ведь совсем не трудно, да старый? — военный хлопнул его по плечу и отправился за инструментом.
Саныч продолжил осматривать станцию и двигался в сторону заслона, который они возвели здесь когда-то. Из ящиков, мешков и бетонных плит. Дальше станция кончалась, и шли пути ведущие к электродепо. Он посветил фонарем в угол. Там ящик. В нем должен был быть песок. Он тронул стенку. Кто-то превратил ее в дверь. Песка внутри давно не было. Это был лаз. Можно было покинуть станцию или проникнуть на нее, не пользуясь единственным входом. Тем, что вел с улицы.
— Дядя Саныч, — послышался голос Родьки. — Как ты думаешь, кто это был?
— Я думаю. — Проворчал тот в ответ. — Тут лазейка сделана. Скорее всего, он зашел с улицы. Тут ближе до твоего жилища. И ушел сюда же. Поэтому Моряк и не видел, чтобы кто-то проходил мимо него… Просто, никто не проходил.
— А это не Моряк? — в голосе Родьки слышалась надежда.
— Я не знаю.
От ящиков Родьки послышался стук молотка. Они вернулись. Моряк уже забивал последний гвоздь, закрывая злосчастную дырку.
— Слушай. Тельник. — Саныч потер подбородок.
— Слушаю, старый. — Усмехнулся Моряк.
— Ты ведь недавно в метротоннель ходил. Верно?
— Было дело. Я ведь сам говорил.
— А как ты попал туда? Мы же за головным вагоном все забрикадировали.
— Ну, плохо значит, это сделали. Там сбоку мешки. Два отодвинь и ты в тоннеле. Но ты не волнуйся. Я все на место поставил. А что?
— Тут тоже лазейка. — Ухмыльнулся Саныч. — В этом рубеже.
Моряк вздохнул.
— Я уже устал повторять, что это не я. Я не педофил. Не извращенец.
— А у педофилов и извращенцев это на лице разве написано? — Саныч прищурился.