Разъяснил громадный хозяин немудрящие соревнователь-ные правила и оговорил он строго-настрого, чтобы Ванька сам руками за канат-то взялся. А потом они по своим местам отправились, да и принялися, по команде верзилы, тянуть канатище что было силы.
Натянулся канат как струна, а Ваня его держит, и борение неимоверное на лице изображает. А зато Силослабу ничего изображать не было надобности, ибо он и так что есть мо-ченьки там напрягся.
Вот протянулася минута, другая…
Ослаб заметно гигант, запыхался, пот с него катил аж гра-дом – а у них с Ваней всё ничья получается да ничья!
Наконец, ноженьки Силослабовы по земельке скользнули, и брякнулся он грузно на зад.
–Тяни, брат, тяни, не сдавайся! – подбадривает его Ваня гро-могласно.
Тот и потянул из последней силёшки. А упора-то у него не было больше. Вот и затянул азартный верзила самого себя за черту разделительную.
–Всё, финиш! Я выиграл! – назначил Иван себя победите-лем, – А ты ещё хвастался, недотёпа позорный, ты ещё надо мною смеялся!
И покуда Силослаб пот с хари утирал да с земли, по-кряхтывая, поднимался, Ваня уже к дереву успел смотаться и канат от комля отвязал.
–Да-а, – протянул смущённый явно гигант, – А ты и вза-правду силач-то, Иван! Силач просто удивительный! Надо же – самого меня победил!
–Ладно, – говорит ему тут Ванька, – Надоело мне с тобою трепаться. Мне домой пора. Давай-ка скорее свою эту гадость, и я отселя отчаливаю…
И пока циклоп сызнова ходил в дом за таблетками для Вераны, Ваня вдруг вспомнил о записочке, ведьмой ему дан-ной. Вернулся Силослаб назад, протягивает Ивану бутылёк с чёртовым своим допингом, а тот ему записочку мачехину и подаёт: на, мол, от сестрицы тебе кое-чего…
Как прочёл великанище ведьмачьи сии каракули, так даже глазу своему не поверил он сразу. Снял он с носа очко и линзу на нём старательно протёр, а потом снова весть ту прошту-дировал раза три или даже четыре.
–Фьють! – он аж присвистнул, бумажку от себя отшвыривая. Да и говорит, к Ивану оборотившись:
–А ведь я Иван, это… съесть тебя теперь обязан. Да-да. Того от меня требует непременно мачеха твоя злая, а моя, выхо-дит, родная сестра. Так и пишет тут, зараза: сожри, дескать, этого стервеца Ваньку во что бы то ни стало. Вот такие-то, браточек, дела…
Тут уж Иванушка по-настоящему перепугался.
А что, посмотрел он на циклопа обескураженного – такой ведь и впрямь-то сожрёт. Сожрёт, орясина тупая, и даже не подавится!
–А это ты что же, – стараясь испуга не выказывать, Сило-слаба он спрашивает, – никак людоедством, выходит, балу-ешься? Ай-яй-яй-яй-яй!
–Чего ай-яй-яй? Чего ай-яй-яй-то? – разнервничался вдруг гигант, – Разве ж ты из сказок не знаешь, что великаны людя-ми частенько питаются? А что – и едим! Нам же нужны эти… как их там? – а, протеины! Мы же в этом не виноваты. Просто природа наша такая, а против природы идти ведь нельзя: выродишься ещё к чёртовой бабушке!
–Я те съем! – погрозил Иван кулаком людоеду, – Ишь, на-шёлся ещё здесь каннибал! Я ж ведь испытания твои сдал? Сдал. Вот и отпускай, давай, меня на фиг!
–Да не могу я тебя отпустить-то! – чуть ли даже громила не заныл, и ручищи мясистые к груди приложил, – Боюся я ведь сеструхи своей, как есть её опасаюся. Она же ведьма, Иван, страшная чародейка! Ещё порчу какую-нибудь на душу мою напустит – и мне капут! Я ведь тебе не колдун: обороняться от чар не могу… Эх! – вздохнул он с сожалением, – Ничего уже тут не поделаешь. Буду сейчас тебя есть…
И он ручищи свои пошире растопырил и к Ивану врас-каряку двинулся. А тот аж на месте застыл и будто ногами к смоле прилепился.
Ну, в шоке же малый был, коню понятно!
«Всё, пропал! – пронеслась у него в голове мысль отчаянная, – Тут уж сделать ничего нельзя: не убежишь никуда и более его не обманешь… Эх, был бы на моём месте Солнцев Посла-нец, – шибанула ему в разум мысль огорчающая, – вот он бы уж точно с проглотом этим справился!»
И только он так там подумал, как вдруг чует – бум! – сердце в груди у него колотнулось, и сильный жар по телу всему распространился. А руки-то, руки! Ну, будто бы не ручонки плотные у него теперь были, а… какие-то огненные вихри вместо них крутилися…
И понял тут Ваня отчётливо, что это он не со страху там чок-нулся, а просто второе «я» ему этак-то помогает. Поглядел он на Силослаба надвигающегося, и будто не верзилу увидел весом в тонну, а – куклу некую циклопическую, воздухом сплошь наполненную.
Заложил тогда Ваня пальцы себе в рот да как свистнет что было мочи.
И орёт этому гадскому людоеду, жаждущему котлеток из Вани отведать:
–А ну-ка стоять, великанская твоя морда, а то я за себя не ручаюсь! Если ещё хоть шаг вперёд сделаешь, то я вторую по-ловину твоего имечка на место первой переставлю. Станешь тогда Слабосилом ты у меня, а не Силослабом!
–Хэ-хэ-хэ-хэ! – расплылся циклоп в ухмылочке зловещей, – Врё-о-шь! Меня больше не обманё-о-шь! У меня теперь ап-петит на тебя разыгрался страшный…
Взмахнул Иван тогда руками своими, смерчами, и такую думку в душе своей загадал: «А ну – пусть этот толстомясый попляшет у меня да поваляется, дабы неповадно ему было людоедством более заниматься!»