— А что это за Нож-Из-Камня? — спросил Юстас. — Разве никто из вас не знает об этом? — ответила девушка вопросом на вопрос.
— Я… мне кажется, — сказала Люси, — я уже раньше видела похожий нож. Такой нож был в руках у Белой Ведьмы, когда, много лет тому назад, она убила Аслана у Каменного Стола. — Это он и есть, — сказала девушка, — и он был принесен сюда, чтобы в почете храниться до тех пор, пока существует этот мир.
— Это он и есть, — сказала девушка, — и он был принесен сюда, чтобы в почете храниться до тех пор, пока существует этот мир.
Эдмунд, чувствующий себя все более и более неловко в течении последних минут, теперь заговорил.
— Послушайте, — сказал он. — надеюсь, что я не трус — я имею в виду насчет этой еды — и я совершено не хочу обидеть Вас. Но в этом путешествии у нас было много странных приключений, и мы знаем, что не всегда люди на самом деле таковы, какими кажутся на первый взгляд. Когда я смотрю Вам в лицо, я не могу не верить всему, что Вы говорите. Но ведь точно то же самое могло быть, если бы Вы были ведьмой. Откуда нам знать, друг Вы или нет?
— Вы не можете знать, — ответила девушка. — Вы можете только верить или не верить мне.
После короткого молчания раздался тоненький голосок Рипичипа.
— Сир, — обратился он к Каспиану, — не будете ли Вы любезны наполнить мой кубок вином из этого кувшина: мне самому не поднять его, он слишком велик. Я выпью за здоровье дамы.
Каспиан подчинился, и Мышь, стоя на столе, взяла золотой кубок своими маленькими лапками и торжественно произнесла:
— Леди, я пью за Вас.
Затем Рипичип набросился на холодного павлина, и вскоре все остальные последовали его примеру. Все были очень голодны, а еда, если и не совсем подходила для утреннего завтрака, была, по крайней мере, превосходна в качестве очень позднего ужина.
— Почему это место называется столом Аслана? — спросила вдруг Люси.
— Этот стол поставлен здесь по его просьбе, — ответила девушка, — для тех, кто заплыл так далеко. Некоторые называют этот остров Краем Света, ибо, хотя вы можете плыть дальше, здесь начало конца.
— Но как сохраняется пища? — спросил практичный Юстас.
— Каждый день она съедается, и стол накрывается заново, — ответила девушка. — Вы увидите, как это происходит.
— А что нам делать со спящими? — спросил Каспиан. — В том мире, откуда пришли мои друзья, тут он указал на Юстаса с Пэвенси, — есть сказка о принце или короле, который попадает в замок, где все спят очарованным сном. В этой сказке он не мог развеять чары, пока не поцеловал принцессу.
— Но здесь, — ответила девушка, — все по-другому. Здесь нельзя поцеловать принцессу, не развеяв чар.
— Тогда! — воскликнул Каспиан, — во имя Аслана, покажи, как мне сейчас приняться за дело!
— Мой отец научит тебя, — сказала девушка.
— Ваш отец? — с удивлением вскричали все. — Но кто он? И где он?
— Смотрите, — девушка обернулась и указала на дверь в склоне холма. Теперь она была видна лучше, ибо, пока они беседовали, звезды побледнели, и белые просветы появились на сером утреннем небе.
14. НАЧАЛО КРАЯ СВЕТА
Дверь снова медленно отворилась, и из нее вышел человек, такой же высокий и стройный, как девушка, но не такой изящный. В руках у него не было светильника, однако, казалось, что от него исходит свет. Когда он подошел ближе, Люси увидела, что это старик. Спереди его серебряная борода опускалась до босых ступней, сзади серебряные волосы ниспадали до самых пят, и казалось, что все его одежды сотканы из серебряного руна. Он выглядел таким кротким и серьезным, что путешественники, все как один, снова поднялись на ноги и молча ожидали его.
Но старик подошел к ним, не проронив ни слова, и встал по другую сторону стола напротив своей дочери. Затем они оба, и она, и он, вытянули перед собой руки и повернулись лицом на восток. Так они начали петь. Хотел бы я записать эту песню, но никто из присутствующих потом не мог вспомнить ее слов. Люси рассказывала, что они пели очень высокими голосами, переходящими почти в пронзительный крик, но что это было очень красиво: «Такая холодная песня, очень подходящая для раннего утра».
И по мере того, как они пели, на востоке разошлись серые тучи, белые просветы стали больше, и, наконец, все небо в той стороне стало белым, а море заблестело, как серебро. А позже, но эти двое все продолжали петь, восток начал розоветь, и, наконец, солнце вышло из моря на безоблачное небо, и его первый луч упал на длинный стол, осветив золото и серебро, и Каменный Нож на нем.
Прежде Нарнианцы уже несколько раз задавали себе вопрос, не кажется ли солнце на восходе в этих морях больше, чем оно казалось дома. На этот раз они были уверены, что это так. Ошибиться было невозможно. И яркость луча на росе и на столе далеко превосходила яркость любого утра в их жизни.
Эдмунд позже говорил: «Хотя в этом путешествии происходило много событий, которые могут показаться более захватывающими, на самом деле это был самый волнующий момент». Ибо теперь они знали, что действительно добрались до места, где начинается Край Света.
Им показалось, будто что-то полетело к ним из самого центра восходящего солнца: но, конечно, никто до конца не был в этом уверен, так как невозможно было долго смотреть в том направлении. Однако воздух вдруг наполнился шумом голосов — голосов, подхвативших ту же самую песню, что пели девушка и ее отец, только звучали эти голоса менее стройно, и пели они на языке, которого никто не знал. Вскоре все увидели и обладателей этих голосов. Это были большие белые птицы, они прибывали сотнями, тысячами и усаживались повсюду: на траве, на плитах, на столе, на плечах, руках и головах присутствовавших до тех пор, пока все не стало похоже на свежевыпавший снег. Ибо, как и снег, они не только покрыли все белым, но и сделали неясными и расплывчатыми четкие контуры всех предметов. Люси, выглядывая из-под крыльев, покрывавших ее, увидела, как одна птица подлетела к Старцу, держа в клюве как будто небольшой плод. Правда, весьма вероятно, что это был горящий уголек, потому что он сиял так ярко, что на него невозможно было смотреть. Птица положила его Старцу в рот.