Гребцы взялись за дело, и «Рассветный Путник» со скрипом и стоном медленно пополз вперед. Люси, на верхушке мачты, имела прекрасную возможность наблюдать, как именно они вошли во тьму. Нос уже исчез, но на корму все еще падало солнце. Она видела, как солнечный свет померк. Сперва позолоченная корма, синее море и небо были отчетливо видны в ярком свете дня, но уже в следующую минуту море и небо исчезли, и лишь фонарь на корме, который раньше был едва заметен, теперь показывал, где заканчивается корабль.
Под фонарем она могла разглядеть темные очертания фигуры Дриниэна, застывшего над рулем. Внизу, под мачтой, два факела освещали маленькие клочки палубы, отбрасывая слабые блики на мечи и шлемы. Впереди, на носу, был еще один островок света. Верхушка мачты, освещенная фонарем, прямо над головой Люси, казалась маленьким мирком, одиноко плывущим в непроглядной тьме. И сами огни казались зловещими и неестественными, как бывает всегда, когда приходится зажигать их днем. Люси заметила также, что ей очень холодно.
Как долго продолжалось это путешествие во тьме, никто не знал. Кроме скрипа уключин и всплесков воды под веслами, ничто не показывало, что они вообще движутся. Эдмунд, вглядываясь во тьму с носа корабля, не видел ничего, кроме отражения фонаря в воде. Это отражение казалось каким-то скользким: нос корабля, как будто с трудом рассекал воду, поднимая небольшую рябь, какую-то безжизненную. С течением времени все, кроме гребцов, начали дрожать от холода.
Внезапно откуда-то — к этому моменту большинство уже потеряло ориентацию — послышался крик, изданный либо нечеловеческим голосом, либо человеком, дошедшим до таких пределов ужаса, что он почти перестал быть человеком.
Каспиан пытался что-то сказать, горло у него пересохло, когда раздался тонкий голосок Рипичипа, в этой тишине звучавший громче, чем обычно.
— Кто зовет нас? — пропищал он. — Если ты враг, мы не боимся тебя, но если ты друг, твои враги научатся бояться нас.
— Сжальтесь! — прокричал голос. — Сжальтесь! Даже если вы всего лишь еще один сон, сжальтесь! Возьмите меня на борт! Только возьмите, даже если потом убьете меня! Но, ради всех святых, не растворяйтесь во мраке, не оставляйте меня в этой ужасной стране!
— Кто вы?! — крикнул Каспиан. — Поднимайтесь на борт, добро пожаловать к нам!
Раздался еще один крик, полный то ли радости, то ли ужаса, и они услышали, как кто-то плывет к ним.
— Ребята, помогите ему подняться, — попросил Каспиан.
— Есть, Ваше Величество, — откликнулись матросы. Несколько человек столпились с веревками у левого борта, а один, перегнувшись через борт, держал факел. Из темноты появилось дикое, бледное лицо, и незнакомец начал карабкаться на борт, ухватившись за протянутые веревки. Дружеские руки втащили его на палубу.
Эдмунд подумал, что никогда еще не видел человека, выглядящего так дико. Тот, похоже, был не очень стар, но беспорядочная копна его волос была совершенно белой, лицо — усталым и изможденным. Из одежды на нем остались лишь обрывки каких-то мокрых тряпок. Но самым заметным были глаза незнакомца, застывшие в агонии сильнейшего страха, открытые настолько широко, что, казалось, у него нет век. Как только ноги его коснулись палубы, он воскликнул:
— Бегите! Бегите! Поворачивайте корабль и бегите! Гребите изо всех сил ради спасения ваших жизней, прочь от этого проклятого берега!
— Успокойтесь, — сказал Рипичип, — и расскажите нам, в чем опасность. Мы не привыкли убегать.
Незнакомец с ужасом вздрогнул при звуке голоса Мыши, которую он не заметил раньше.
— И тем не менее, вы должны бежать отсюда, — задыхаясь, проговорил он. — Это остров, где сны становятся явью.
— Значит, этот остров я и ищу так давно, — обрадовался один из матросов. — Думаю, если здесь бросить якорь, я обнаружил бы, что женат на Нэнси.
— А я снова встретил бы Тома живым, — сказал другой.
— Идиоты! — воскликнул незнакомец, в ярости топая ногой. — Подобные разговоры привели меня сюда, но лучше бы мне было утонуть или вовсе не родиться. Вы слышите, что я говорю? Это остров, где сны — понимаете, сны — воплощаются, становятся явью. Не мечты, а сны.
Примерно с полминуты было тихо, а затем, громко лязгая доспехами, вся команда кинулась со всех ног по лесенке главного люка в трюм и, схватившись за весла, начала грести с невиданной ранее силой.
Вы слышите, что я говорю? Это остров, где сны — понимаете, сны — воплощаются, становятся явью. Не мечты, а сны.
Примерно с полминуты было тихо, а затем, громко лязгая доспехами, вся команда кинулась со всех ног по лесенке главного люка в трюм и, схватившись за весла, начала грести с невиданной ранее силой. Дриниэн поворачивал руль, боцман же задавал гребцам такой быстрый темп, какого еще никогда не видало море. Каждому потребовалось ровно эти полминуты, чтобы вспомнить некоторые сны, которые он когда-либо видел — сны, после которых боишься снова заснуть и осознать, что значит высадиться на острове, где эти сны становятся явью.
Одного Рипичипа не затронула вся эта суета.
— Ваше Величество, Ваше Величество! — воскликнул он, — неужели вы собираетесь терпеть этот бунт, эту трусость? Это же паника, мятеж!