Специализирующиеся на изучении истории своей разведки британские историки отмечают чрезвычайно высокий уровень попадавшей в Лондон разведывательной информации из СССР. Конечно, с абсолютной уверенностью утверждать, тем более прямо идентифицировать «Д-57» с М. М. Литвиновым пока невозможно, но именно пока. В основном из-за того, что СИС не рассекречивает архивные данные, по которым срок давности уже давно минул. Молчит и наша Служба внешней разведки, хотя в материалах великолепной «кембриджской пятерки», лучших агентов советской разведки, наверняка найдется нечто любопытное и на этот счет. Да и не только там. Могу сказать лишь одно. По опубликованным ныне материалам МИДа и Комитета имперской обороны Англии виден поразительно высокий уровень точнейшего знания многих нюансов советской внешней политики 1920-х — 1930-х гг., причем именно на тех направлениях, которые более всего болезненно интересовали Великобританию. Какими бы проницательными ни были британские дипломаты и шпионы, но без хорошо информированной агентуры такой уровень точнейшего знания не обеспечить. А ведь, к слову сказать, на базе именно такого точного знания Великобритания совершенно уверенно действовала на четкое упреждение советских внешнеполитических шагов вне зависимости от того, предпринимались ли они по линии НКИД (МИД), Коминтерна или разведки. Она действовала именно так, как действуют лишь блестяще информированные о действиях противной стороны государства. Причем настолько тонко, изощренно и коварно, в том числе даже и в нюансах, что только остается, что диву предаваться. Только одно это уже вынуждает более чем серьезно отнестись к мнению британских историков. Тем более если учтем следующее, по меньшей мере просто шокирующее, обстоятельство.
Как выяснилось лишь осенью 2008 г., именно на Литвинова руководство британского МИДа возлагало серьезные надежды на то, что с его-то помощью удастся осуществить одну массированную акцию стратегического влияния.
Дело в том, что осенью 2008 года Служба внешней разведки рассекретила огромное количество документов, относящихся к домюнхенскому и постмюнхенскому периодам. 700 с лишним страниц. И среди них копию телеграммы министра иностранных дел Великобритании лорда Галифакса на имя временного поверенного в делах Великобритании в СССР. В телеграмме «святая лиса» британской внешней политики и дипломатии требовал от временного поверенного добиться аудиенции у Литвинова и постараться в беседе с ним убедить советского наркома в необходимости повлиять на руководство Компартии Чехословакии. Как вы думаете, для чего?! А чтобы при вхождении гитлеровских войск в отданные по Мюнхенскому сговору со всем движимым и недвижимым имуществом чешские Судеты там не возникло бы народных волнений и сопротивления!? К слову сказать, это задание для агента стратегического влияния только очень высокого уровня! Вот и попробуйте теперь объяснить хотя бы самим себе простую вещь: почему, на каком основании «святая лиса» английской внешней политики и дипломатии в качестве проводника своей политики, то есть, в сущности-то, в качестве «агента стратегического влияния» избрал именно народного комиссара иностранных дел М. М. Литвинова?! Любопытно в этой связи резюме корреспондента «Красной звезды». Справедливо и возмущенно недоумевая по этому поводу, он вопрошает: «Хотели скомпрометировать (Литвинова. — А. М.)? Или, может, из-за того, что с 1907 по 1917 год тот (то есть Литвинов. — А. М.) жил в Великобритании, работая в Международном социалистическом бюро, в самом Лондоне, где и мог познакомиться с… лордом или с его коллегами? Ответ на эту загадку также может крыться в архивах, но не наших, а Форин Оффиса или, скорее, МИ-6…». Между прочим, упомянутое Международное социалистическое бюро являлось объектом пристального внимания британских спецслужб в годы Первой мировой войны…
Комментарий. В принципе Литвинов, судя по всему, уже тогда должен был быть снят с поста наркома иностранных дел хотя бы только за это. Его спасло одно обстоятельство. В октябре 1938 г. в отношениях между Германией и Польшей стал разгораться так называемый Збонщинский инцидент, жертвой которой стали именно проживавшие в Польше евреи, являвшиеся германскими подданными. Этот инцидент привлек к себе пристальное внимание мировой общественности именно оголтелой юдофобией, которую рьяно демонстрировали обе стороны, особенно же, как ни странно, Польша, неискоренимый государственный антисемитизм которой и в то время был притчей во языцех во всем мире. Снятие же Литвинова с поста именно в этот период, тем более на фоне Мюнхенской сделки, позволило бы врагам СССР обвинить его в проведении антисемитской политики и солидаризировать его с юдофобскими действиями Польши и Германии. Вот так Литвинов и уцелел на своем посту до начала мая 1939 г.
Именно Литвинов своей, едва ли не в буквальном смысле слова безумствовавшей франко- и особенно англофильствовавшей «дипломатией» по итогам Мюнхенского сговора Запада с Гитлером воистину загнал Советский Союз в международную изоляцию, выход из которой, по условиям тех времен, был всего лишь один. И весь мир знал это. Об этом без устали сообщали своим правительствам и дипломаты, и разведчики едва ли не всех стран. Это заключение с Германией аналогичного Мюнхенским соглашениям договора. Проще говоря, договора о ненападении. Почему он так поступал?! Ведь не мог же он не видеть всей подлости западной дипломатии! Физически не мог — это бросалось в глаза даже слепому. Не говоря уже о том, что, как нарком иностранных дел, он имел допуск и к разведывательной информации. И потому прекрасно был информирован о многих перипетиях дипломатической борьбы в Европе того периода. Тем не менее он все время пытался протащить линию на сотрудничество с западными негодяями. Еще в книге «Кто проторил дорогу к пакту? Мифы о предыстории советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г.» приводилось одно высказывание У. Черчилля: «В истории, которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных поисков мы вряд ли найдем что-либо подобное такому внезапному и полному отказу от проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения и ее превращению почти мгновенно в готовность пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших масштабах». А Литвинов, между прочим, на протяжении всего своего пребывания на посту наркома иностранных дел Советского Союза беспрестанно пытался не только увязать советскую дипломатию с этими сплошными преступлениями, безумствами и несчастиями человечества. Более всего он пытался, если исходить из реальных фактов и конечного результата, подставить СССР под прямую угрозу войны в обмен на призрак иллюзии сотрудничества с западными демократиями в противодействии гитлеровской агрессии!