2. Советскому правительству неизвестны конституции какого-либо государства, которые давали бы право главе государства без согласия своего народа отменить его самостоятельное государственное существование. Трудно допустить, чтобы какой-либо народ добровольно соглашался на уничтожение своей самостоятельности и свое включение в состав другого государства, а тем более такой народ, который сотни лет боролся за свою независимость и уже двадцать лет сохранял свое самостоятельное существование. Чехословацкий президент г. Гаха, подписывая берлинский акт от 10-го сего месяца, не имел на это никаких полномочий от своего народа и действовал в явном противоречии с параграфами 64 и 65 чехословацкой конституции и с волей своего народа. Вследствие этого означенный акт не может считаться имеющим законную силу.

3. Принцип самоопределения народов, на который нередко ссылается германское правительство, предполагает свободное волеизъявление народа, которое не может быть заменено подписью одного или двух лиц, какие бы высокие должности они ни занимали. В данном случае никакого волеизъявления чешского народа не было, хотя бы в форме таких плебисцитов, какие имели место, например, при определении судьбы Верхней Силезии и Саарской области.

4. При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными.

5. Вышеприведенные замечания относятся целиком и к изменению статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа.

6. Действия германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь и к нарушению элементарных прав ее населения.

7. Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов.

8. По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы еще ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов.

Имею честь просить Вас, господин посол, довести вышеизложенное до сведения Вашего правительства и принять уверение в моем совершенном к Вам уважении. Литвинов».

Подобной реакции на действия Гитлера западные демократии не проявили — так, слегка потявкали в тряпочку и все. А что касается конструктивного диалога с этими самыми западными демократиями, так Сталин не захлопывал двери для него даже после Подписания советско-германского договора о ненападении.

Так каким же умопомрачением надо было страдать, чтобы охарактеризовать выступление Сталина на съезде словами «дал ясный сигнал о своей готовности к сговору»?! Ах, на Западе ее окрестили «каштановой речью»!? Так, миль пардон, мало ли что болтают на Западе! У них ведь и клинических идиотов, в непосредственно медицинском смысле слова делают главами государств и правительств. В то время, к примеру, правительство Великобритании возглавлял клинический сумасшедший Невилл Чемберлен. Даже более чем осторожный на язык лучший королевский доктор Моран и то признал это!

Но если там клинические идиоты позволяют себе под видом «свободы слова» болтать всякую чертовщину, мы что, обязаны это воспринимать как «истину в последней инстанции»?! А не лучше ли послать все такие «истины» вместе с их «проповедниками» из числа убогих поганок демократии по известному всей России адресу?.. Чай, мы-то в Великой России живем, и своей головой обязаны жить, а не забугорной дурью. И так уже «объелись» этим западным дерьмом до одури и беспамятства…

Накануне заключения советско-германского договора о ненападении советские разведывательные службы не смогли обеспечить высшее советское руководство необходимой разведывательной информацией о реальной позиции и политике основных мировых игроков, в том числе и о подлинных угрозах безопасности СССР.

Не располагая серьезными разведывательными данными, высшее советское руководство принимало неадекватные политические решения.

То, что после Мюнхенского сговора Запада с Гитлером Сталин стремился заключить с нацистской Германией договор о ненападении в целях предотвращения хотя бы на время угрозы войны, принципиально нельзя считать вынужденным для Москвы шагом, поскольку в тот момент вопрос о войне с СССР в обозримом будущем не ставился даже теоретически.

Ни Сталин, ни Молотов, ни Ворошилов вплоть до начала августа 1939 г. не располагали точными сведениями о военных планах Германии на ближайшее время.

Все четыре утверждения — полная дурь, достойная только плешивых мозгов интеллигентской босячни. Потому как ежели принципиально, то если прислушиваться к тому, что болтает, в основном не отдавая себе никакого отчета о последствиях, интеллигентская босячня, то почему-то всегда получается так, что пить боржоми уже поздно… Но это так, к слову. А если по существу, то прежде всего хотелось бы напомнить о сущности европейского равновесия, особенно в его российско-германском аспекте. Это исходная печка, от которой «танцует» любой правитель, сидящий в Кремле. Причем вне какой-либо зависимости от того, какова его фамилия. Это надо помнить как Отче наш. Иначе грубейшие ошибки в историческом анализе неминуемы. Хуже того. Они будут очень жестокие. Веками складывавшийся геополитический дух Кремля не терпит ни малейшего отклонения и жестоко обломает любого, кто на него посягнет.