Ну, и что сие должно означать, «господа-исследователи» от злобной предвзятости?! Почему взрослые, образованные, облеченные массой всяких научных званий и т. п. научных и околонаучных званий и регалий, постоянно позиционирующие себя как здравомыслящие знатоки истории позволяют себе столь низкопробные выпады?! Почему они считают себя вправе даже в ретроспективе лишать высшее руководство государства права на использование печати в интересах обеспечения внешней безопасности СССР?! Не говоря уже о том, что почему, на каком основании они считают себя вправе усматривать в этом нечто злокозненное?! Ведь это же обычная, давно сложившаяся в международных отношениях практика достижения внешнеполитических целей, обычная практика действий высшего руководства любого государства! Что тут такого необычного в самом факте, что нужно было поднимать бучу по этому поводу?! Спроси их, так они и сами не ответят на этот примитивный вопрос. А вот пудрить мозги людям — это завсегда пожалуйста…
Неужели этим «исследователям» неизвестно, что даже пролонгированный срок Берлинского договора 1926 г. и сам договор к концу 1938 г. фактически были дезавуированы едва ли не до состояния аннулирования?! И именно поэтому-то размахивать им было не с руки. В том числе еще и потому, что на протяжении ряда лет предпринимавшиеся Советским Союзом усилия для очередной пролонгации этого договора в целях нормализации межгосударственных отношений с Германией не принесли позитивного результата. Прежде всего из-за обструкционистской политики Гитлера, не желавшего до лета 1939 г. даже временного улучшения германо-советских отношений.
Или, быть может, им неизвестно, что не СССР и уж тем более не Сталин обесценили советско-французский договор о взаимной помощи 1935 г., а именно и только лично тогдашнее руководство Франции, символичным апофеозом чего стал Мюнхенский сговор Англии и Франции с Гитлером?! Ну, сколько же можно дурака-то валять?! Разве не Франция в буквальном смысле слова похерила все свои обязательства и перед Чехословакией, и перед СССР, лишь бы только ублажить и для Парижа тоже «дражайшего» Адольфа Алоизовича?!
Именно это прекрасно иллюстрирует запись беседы заместителя народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкина с послом Франции в СССР П. Наджиаром 9 февраля 1939 г.
«После нескольких фраз, общепринятых при первой встрече, Наджиар поставил мне вопрос, как складываются в настоящее время отношения СССР с Польшей и Румынией. Выслушав мой краткий ответ, посол заявил, что французское правительство с большим удовлетворением констатирует намечающееся сближение Польши с СССР, а также стремление Румынии жить в мире с СССР. По мнению французского правительства, такое положение содействует стабилизации мирных отношений на востоке Европы и является одним из существенных факторов для поддержания общего мира.
Я ответил послу, что, по моему мнению, французское правительство могло бы и не ограничиваться ролью простого наблюдателя событий, развивающихся в восточной части Европы. Еще недавно между Францией, с одной стороны, Польшей и Румынией — с другой, существовали отношения теснейшего политического сотрудничества. Между тем в настоящее время, насколько мне известно, французское правительство не только не ведет активной политики в обеих указанных странах, но предоставляет их собственной судьбе, уделяя все свое внимание своим взаимоотношениям с Англией, Германией и Италией. Судя по французской прессе, а также по выступлениям некоторых политических деятелей Франции, безразличное отношение французского правительства к прежним союзникам и друзьям в Центральной и Восточной Европе отнюдь не случайно. Союзный договор с Польшей, сотрудничество с Малой Антантой, франко-советский пакт признаются уже как будто пройденными этапами внешней политики Франции, едва ли не достоянием истории.
Комментарий. Не следует думать, что Потемкин фантазировал в своих выводах. Британский МИД, к примеру, был такого же мнения, ибо располагал точными сведениями о том, что Франция намерена ликвидировать сбои обязательства по договорам с Польшей, и особенно с СССР. Такой курс политики английских и французских правящих кругов после Мюнхена по-прежнему предопределяла их ненависть к коммунизму и СССР. Правда, и сама Великобритания ничуть не лучше была. «Англия ползает на брюхе перед Гитлером, боясь коммунизма», — отмечал в своем секретном дневнике министр Внутренних дел США Г. Икес. Именно этим объясняется и тот факт, что английское правительство ставило даже вопрос об англо-германском военном сотрудничестве в борьбе против Советского Союза.
Наджиар весьма живо возразил, что такой вывод представляется ему преждевременным. Конечно, во Франции наблюдается борьба различных политических течений. Он не отрицает того, что в некоторых французских политических кругах существовало и до сих пор держится отрицательное отношение к сотрудничеству Франции с СССР. Но было бы весьма прискорбно, если бы в Москве переоценили значение этого факта и преждевременно сделали бы из него свое заключение. Посол может засвидетельствовать, что перед своим отъездом в СССР он имел продолжительные беседы о франко-советских отношениях с президентом республики, с Даладье, Бонне, Эдуардом Эррио и рядом других видных политических деятелей Франции. Все они высказывались за франко-советский пакт и за сотрудничество Франции с СССР. Лучшим доказательством наличия таких настроений могут служить недавние заявления Бонне в палате депутатов.