«Судя по твоим рассказам, Роз и Тедди Ллойд скоро станут любовниками». Сэнди поняла, что мисс Броди действительно верит в то, что говорит. Она рассказывала мисс Броди, как странно походят на нее все портреты Тедди Ллойда. Она рассказывала об этом снова и снова, потому что мисс Броди любила про это слушать. Она рассказывала ей, что Тедди Ллойд хочет уйти с преподавательской работы, готовит выставку, и его поддерживают критики, но расхолаживают опасения, что он не сможет содержать свою большую семью.
— Я — его муза, — говорила мисс Броди. — Но я отвергла его любовь, чтобы посвятить свой расцвет моим юным воспитанницам. Я — его муза, но Роз должна занять мое место.
Она считает себя Провидением, думала Сэнди; она считает, что она — кальвинистский бог, что она знает Начало и Конец. А еще Сэнди думала, что эта женщина — подсознательная лесбиянка. К мисс Броди можно было применить много разных теорий из учебника по психологии, но все они были не в силах стереть ее образ с полотен однорукого Тедди Ллойда.
Когда Сэнди стала монахиней, члены клана Броди одна за другой периодически приезжали к ней в монастырь, потому что надо же им было чем-то себя занять, а Сэнди к тому же написала книгу по психологии, да и вообще приятно посетить монахиню — это вызывает религиозные чувства и духовное очищение, с которым хорошо возвращаться домой, — особенно если монахиня разговаривает с вами, вцепившись в прутья решетки.
Когда Сэнди стала монахиней, члены клана Броди одна за другой периодически приезжали к ней в монастырь, потому что надо же им было чем-то себя занять, а Сэнди к тому же написала книгу по психологии, да и вообще приятно посетить монахиню — это вызывает религиозные чувства и духовное очищение, с которым хорошо возвращаться домой, — особенно если монахиня разговаривает с вами, вцепившись в прутья решетки. В монастырь как-то приехала Роз, давно вышедшая замуж за удачливого бизнесмена, который занимался широким кругом дел, начиная от производства консервов и кончая коммерческими банковскими операциями. Они разговорились о мисс Броди.
— Она много говорила о призвании, — сказала Роз, — но она не имела в виду то призвание, которое выбрала ты. А тебе не кажется, что сама она в какой-то степени нашла свое призвание в нас?
— Да, конечно.
— Почему же ее выперли? — спросила Роз. — За секс?
— Нет. За политику.
— Я и не знала, что ее интересовала политика.
— Только между делом, — ответила Сэнди, — но это послужило предлогом.
Моника Дуглас приехала к Сэнди потому, что переживала жизненный кризис. Она вышла замуж за ученого и в одном из очередных приступов гнева швырнула в его сестру пылающей головешкой. В связи с этим ученый потребовал развода, раз и навсегда.
— Я не очень разбираюсь в подобных вопросах, — сказала Сэнди.
Но Моника и не думала, что Сэнди сумеет по-настоящему ей помочь, — она ведь знала Сэнди много лет, а люди, которых знаешь много лет, никогда не могут помочь по-настоящему. Поэтому они разговорились о мисс Броди.
— Ей все-таки удалось заставить Роз переспать с Тедди Ллойдом? — спросила Моника.
— Нет, — ответила Сэнди.
— А сама она любила Тедди Ллойда?
— Да, — сказала Сэнди. — И он ее любил.
— Значит, она, в общем-то, на самом деле отвергла его любовь?
— Да, это правда. Что ни говори, а тогда она была женщина в расцвете лет.
— А ты еще думала, все ее разговоры про отвергнутую любовь — шутка, — сказала Моника.
— Ты тоже так думала, — ответила Сэнди.
Летом тысяча девятьсот тридцать восьмого года, после того как последние девочки клана Броди кончили школу Блейн, мисс Броди поехала в Германию и Австрию, а Сэнди в это время изучала психологию и ходила к Ллойду позировать для собственного портрета. Иногда на эти сеансы заглядывала и Роз.
Диэдри увезла детей за город, но Тедди Ллойду пришлось остаться в Эдинбурге, так как летом он преподавал в художественной школе. Сэнди продолжала два раза в неделю ему позировать, и Роз иногда приходила вместе с ней.
Однажды, когда Сэнди была с Тедди Ллойдом наедине, она сказала ему, что теперь все его портреты, включая даже портрет самого маленького из его детей, получаются похожими на мисс Броди, и при этом посмотрела на него дерзким шантажирующим взглядом. Он поцеловал ее, как три года назад, когда ей было пятнадцать, и почти целых два летних месяца они занимались любовью в его пустом доме, лишь изредка открывая дверь заходившей к ним Роз, а по большей части вовсе не обращая внимания на вопли звонка.
В эти два месяца он понемногу работал над ее портретом, но она сказала ему:
— Ты по-прежнему делаешь из меня подобие Джин Броди.
Он начал писать заново, но повторилось то же самое.
Она спросила:
— Почему ты словно околдован этой женщиной? Разве ты не видишь, что она смешна?
Он сказал, что да, он понимает, что Джин Броди смешна, но, может быть, Сэнди будет так любезна и перестанет заниматься психоанализом — это неестественно для восемнадцатилетней девушки.
В начале сентября мисс Броди позвонила Сэнди по телефону и пригласила к себе. Она только что вернулась из Германии и Австрии, где теперь был наведен отличный порядок.
Она только что вернулась из Германии и Австрии, где теперь был наведен отличный порядок. После войны, когда они с Сэнди сидели в отеле «Брейд-Хиллз», мисс Броди признала, что «Гитлер действительно слегка зарывался», но в то время она была полна впечатлений от своего путешествия и абсолютно уверена, что новый режим спасет мир. Сэнди было скучно это слушать, ей казалось, что нет необходимости спасать мир, достаточно облегчить жизнь эдинбургских бедняков и обитателей трущоб. Мисс Броди сказала, что войны не будет. Сэнди вообще об этом не думала. В конце концов мисс Броди перешла к делу:
— Роз мне сказала, что ты стала его любовницей.