Это замечание тотчас привело в чувство девочек, стремившихся показать, что они происходят от культурных и бесполых предков. Мистер Ллойд немедленно возобновил демонстрацию художественных форм и опять начал обводить указкой задрапированные прелести одной из боттичеллиевских девиц. Сэнди притворилась, что на нее напал сильный кашель, то же самое сделали еще несколько девочек, сидевших за ней. Другие полезли под скамейки, делая вид, будто что-то уронили. Кое-кто, привалившись к плечу соседки, откровенно хохотал, беспомощно прикрыв рукой рот.
— А уж ты , Сэнди, меня просто удивляешь, — сказала мисс Броди. — Я думала, ты из другого теста.
Сэнди, продолжая кашлять, подняла голову и лицемерно заморгала. Мисс Броди тем временем переключилась на сидевшую к ней ближе всех Мэри Макгрегор. Мэри хихикала, потому что ее заразил общий смех — она была слишком глупа, чтобы у нее возникли собственные забавные эротические ассоциации, и урок мистера Ллойда никогда бы не подействовал на нее так, если бы не развеселились остальные. Но сейчас она бесстыже хихикала, как испорченный ребенок из некультурной семьи. Мисс Броди схватила Мэри за руку, рывком подняла девочку на ноги, потащила к двери и вытолкнула из класса. Захлопнув дверь, мисс Броди вернулась на место с видом человека, окончательно решившего проблему. Проблема и на самом деле была решена, так как энергичная акция мисс Броди отрезвляюще подействовала на девочек, а также дала понять, что формально неугодный заводила удален и они больше не виноваты.
Мистер Ллойд между тем перезарядил проектор и перешел к описанию мадонны с младенцем, в связи с чем девочки были еще более признательны мисс Броди за ее акцию, так как всем было бы неловко, если бы приступ смеха начался в момент, когда указка мистера Ллойда шарила по контурам святыни. Они были даже слегка шокированы, что по такому поводу мистер Ллойд нисколько не изменил интонаций своего хриплого голоса и продолжал бесстрастно объяснять, как художник действовал кистью; он вел себя почти вызывающе, методически обводя очертания богоматери и святого младенца. Сэнди перехватила взгляд, брошенный мистером Ллойдом в сторону мисс Броди. Казалось, он ждал от нее одобрения своего очень профессионального подхода к искусству, и Сэнди видела, как мисс Броди улыбнулась в ответ — такой горделивой и понимающей улыбкой могла улыбнуться богиня какому-нибудь богу, витавшему над горными вершинами.
Вскоре после описанных событий Моника Дуглас, позднее прославившаяся математическими способностями и вспышками гнева, заявила, что видела, как мистер Ллойд целовал мисс Броди. Сообщая об этом, остальным пяти членам клана, Моника была абсолютна уверена в достоверности своих наблюдений.
Сообщая об этом, остальным пяти членам клана, Моника была абсолютна уверена в достоверности своих наблюдений. Девочки пришли в волнение — в это трудно было поверить.
— Когда?
— Где?
— Вчера после уроков, в кабинете рисования.
— А ты что там делала? — спросила Сэнди, взяв на себя ведение перекрестного допроса.
— Я ходила туда за новым альбомом.
— Зачем? У тебя ведь еще не кончился старый.
— Кончился, — сказала Моника.
— Когда же это он кончился?
— В прошлую субботу, когда вы с мисс Броди играли в гольф.
Дженни и Сэнди действительно в прошлую субботу играли с мисс Броди в гольф на поле в Брейд-Хиллз, пока остальные девочки ходили на этюды.
— У нее правда кончился альбом. Она нарисовала Тивудский лес с пяти точек, — подтвердила Роз Стэнли.
— В кабинете рисования? А где они стояли? — спросила Сэнди.
— В другом конце, — сказала Моника. — Я догадалась, что он ее обнимал и целовал. Когда я открыла дверь, они отскочили друг от друга.
— Какой рукой он ее обнимал? — схитрила Сэнди.
— Правой, конечно. У него нет левой.
— Ты зашла прямо в комнату или из дверей увидела?
— Я вошла и вышла. Я правда видела, говорю тебе!
— А они что сказали? — поинтересовалась Дженни.
— Они меня не видели, — ответила Моника. — Я сразу повернулась и убежала.
— Это был долгий-предолгий поцелуй? — требовательно спросила Сэнди, а Дженни подошла ближе, чтобы услышать, что ответит Моника.
Моника подняла глаза к потолку, как будто подсчитывая в уме. Закончив вычисления, она сказала:
— Да, долгий.
— Откуда ты знаешь? Ты ведь даже не осталась посмотреть.
— Знаю, и все, — ответила Моника, постепенно накаляясь. — Я все успела заметить. Это был маленький кусочек настоящего долгого поцелуя, потому что я видела, как он ее обнимал, и…
— А я не верю, — пискнула Сэнди, так как была взволнована и отчаянно старалась доказать правдивость донесения Моники, отсеивая сомнительные детали. — Наверное, тебе это приснилось.
Моника вцепилась пальцами в руку Сэнди и ущипнула ее, подло, с вывертом. Сэнди завизжала от боли. Моника с пылающим ярко-красным лицом рванула свой портфель вверх, задев девочек рядом, и те попятились.
— Она начинает злиться, — сказала, прыгая на одной ножке, Юнис Гардинер.
— Я не верю ей, — повторила Сэнди, тщетно стараясь представить себе сцену в кабинете рисования и спровоцировать располагавшую фактами Монику описать ее с должным чувством.