Было ясно: мисс Броди хочет, чтобы наделенная инстинктом Роз подготовилась к роли любовницы Тедди Ллойда, а наделенная прозорливостью Сэнди выполняла бы обязанности осведомителя и держала мисс Броди в курсе романа. Ради этой-то конечной цели Сэнди и Дженни в свое время и попали в число избранниц, в сливки общества. От такого замысла попахивало дымком адской серы, но именно этот аромат и притягивал Сэнди с ее теперешним взглядом на вещи. Кроме того, пока все это оставалось лишь абстрактной идеей. А время еще было, так как мисс Броди предпочитала разрабатывать свои планы не спеша — основное удовольствие она получала как раз от приготовлений. Более того, даже если эти планы были ясны самой мисс Броди не хуже, чем Сэнди, девочки были еще слишком юны. И тем не менее, когда им исполнилось по шестнадцать, мисс Броди стала часто говорить своему клану: «Из Сэнди может выйти первоклассный тайный агент, великая шпионка», а в разговорах с Сэнди с глазу на глаз неоднократно повторяла: «Роз станет великой любовницей. Она возвышается над принятыми нормами морали, они неприменимы к ней. Но не надо, чтобы об этом слышали те, кто не наделен прозорливостью».
На протяжении более чем года Сэнди постепенно проникалась духом этого плана, так как часто бывала в гостях у Ллойдов и потом сообщала мисс Броди, как продвигается работа Тедди над портретами Роз, столь очевидно напоминавшими мисс Броди.
— Роз, — говорила мисс Броди, — похожа на героиню из романа Дэвида Лоуренса. У нее есть инстинкт.
Но на самом деле интерес учителя рисования к Роз был чисто профессиональным: она была хорошей натурщицей. У Роз хватало инстинкта довольствоваться этой ролью, и в конечном итоге с Тедди Ллойдом переспала Сэнди, а Роз сообщила об этом мисс Броди.
Но все это произошло позже, а пока что мисс Броди, забросив мистера Лоутера в его Крэмонде, старалась проводить как можно больше времени с Роз и Сэнди, обсуждая с ними проблемы живописи, а затем и вопрос о том, как надо позировать художнику, и какое будущее ждет Роз на поприще натурщицы, и насколько важно для Роз понять, какая в ней таится сила; это ведь особый дар, а она — исключение из всех правил, то самое исключение, которое только подтверждает правило. Мисс Броди была слишком осторожна и не вдавалась в уточняющие детали, а Роз лишь смутно догадывалась, к чему клонит мисс Броди, потому что в это время, по сведениям Сэнди, Роз поступала, как ей подсказывал инстинкт, и начинала завоевывать славу своей сексапильностью среди мальчиков-старшеклассников, часто неуклюже стоявших с велосипедами на безопасном расстоянии от школьных ворот. Роз пользовалась огромной популярностью у этих мальчиков и только поэтому приобрела репутацию секс-бомбы, хотя, в общем, никогда не говорила о сексе и уж тем более не имела в этом вопросе практического опыта. Она следовала инстинкту во всем, и потому, слушая мисс Броди, считала необходимым делать вид, будто соглашается с каждым ее словом.
— Когда тебе будет семнадцать или восемнадцать, Роз, в твоей жизни произойдет величайшее событие.
— Да, мисс Броди, я и сама так думаю.
Страсть Тедди Ллойда к Джин Броди ярко проявлялась во всех написанных им портретах девочек клана. Как-то зимой он написал их групповой портрет.
Как-то зимой он написал их групповой портрет. На нем все девочки были в панамах, и на каждой панама сидела по-своему, но из-под каждой панамы с холста смотрела магически преображенная Джин Броди, принявшая облик Роз, Сэнди, Дженни, Мэри, Моники и Юнис. Однако больше всех на нее походила Роз — она от природы была хорошей натурщицей, и Тедди Ллойд платил Роз по пять шиллингов за каждый сеанс, что было ей весьма кстати, так как она была помешана на кино.
Сэнди иногда проникалась к мисс Броди душевной теплотой, видя, как та заблуждается в своем представлении о Роз. В подобные минуты мисс Броди выглядела прекрасной и хрупкой, с ней происходило то же самое, что порой случалось с тяжелым, мрачным Эдинбургом, когда необычный жемчужно-белый свет падал на одну из изящно вычерченных улиц и весь город неожиданно становился воздушно-легким. Точно таким же образом властные черты мисс Броди казались Сэнди мягкими и нежными, когда она видела в своей учительнице лишь женщину, увлеченную пустым капризом; и много лет спустя Сэнди вспоминала мисс Броди с наибольшей теплотой, когда думала о ней как просто о глупенькой бедняжке.
Но мисс Броди как вождь клана, мисс Броди как римская матрона, мисс Броди как просветитель-реформатор была по-прежнему сильна. Далеко не всегда было желательно, чтобы в школе о тебе говорили в связи с мисс Броди. Уже одного того, что клану не хватало чувства локтя и хоккею или волейболу девочки предпочитали гольф — да и гольф интересовал их лишь постольку поскольку, — было достаточно, чтобы они выделялись из общей массы, и при этом им даже не надо было заминать тульи панам и опускать или подымать поля с разных сторон. Выйти из клана Броди они не могли, потому что в глазах всей школы все равно оставались кланом. Формально они входили в отряды Холируд, Мелроуз, Аргайл и Биггар, но было хорошо известно, что девочки клана Броди не болеют ни за чью команду и им наплевать, какой отряд получит вымпел. Им не разрешалось относиться к этому иначе. Их безразличие стало своего рода общественным институтом, который следовало уважать так же, как и систему отрядов. Что касается их самих, то, не закрепись за ними подобная репутация, к тому времени, как им исполнилось по шестнадцать и они учились в четвертом классе средней школы, все шесть девочек давно бы пошли каждая своей дорогой.