— А у мистера Лоутера не будет от всего этого запора? — повернулась Сэнди к Дженни.
— Если он ест овощи, то не будет, — ответила Дженни.
Пока они ждали, когда мисс Броди с присущим ей героизмом закончит обработку окорока, из библиотеки раздались звуки рояля, и мистер Лоутер протяжно и печально запел:
Служите Господу с веселием,
Идите пред лице Его с восклицанием.
Мистер Лоутер был регентом хора и старостой крэмондской церкви, и мистер Скелетт, приходский священник и брат мисс Скелетт, еще не посоветовал ему добровольно отказаться от этих обязанностей в связи с обнаружением ночной рубашки под подушкой рядом с его собственной.
Поставив окорок на медленный огонь и прикрыв кастрюлю крышкой, мисс Броди подхватила псалом сочным, приближающимся и контральто голосом, придавая мелодии бóльшую весомость:
Входите во врата Его со славословием;
Во дворы Его — с хвалою.
Дождь уже кончился, и теперь сырость ощущалась лишь в соленом воздухе. Пока они гуляли у моря, мисс Броди под ритмичный гул волн продолжала расспрашивать девочек об обстановке в доме мистера Ллойда, о том, что подавалось к чаю, просторная и светлая ли у него мастерская и о чем они там разговаривали.
— Он у себя в мастерской выглядел очень романтично, — сказала Сэнди.
— Это почему же?
— Наверно, потому, что у него одна рука, — сказала Дженни.
— Но у него и раньше была одна рука.
— Раньше это было не так заметно, — пояснила Сэнди.
— Он все время ею размахивал, — добавила Дженни. — Из окна его мастерской красивый вид. Он им гордится.
— Мастерская в мансарде, не так ли?
— Да, во всю длину крыши. У него там есть новый портрет всей его семьи, немного смешной. Он начинается с него самого — себя он нарисовал очень высоким, — потом идет его жена, а потом все их дети по росту, кончая самым маленьким на полу. Они выстроены по диагонали через все полотно.
— Что же в этом портрете смешного? — спросила мисс Броди.
— Они все глядят прямо вперед, и у них очень серьезный вид, — объяснила Сэнди. — Считается, что это должно смешить.
Мисс Броди немного посмеялась. На горизонте садилось солнце, и кровавые полосы великолепного заката отражались в море, вспыхивая зловещими багрово-золотистыми отблесками — как будто, не вмешиваясь в обыденную жизнь, наступил конец света.
— У него там есть еще один портрет, — сказала Дженни, — правда пока не законченный. Портрет Роз.
— Он пишет портрет Роз?
— Да.
— Роз ему позирует?
— Да, уже около месяца.
Мисс Броди пришла в волнение.
— Роз не говорила мне об этом.
— Ой, я забыла, — спохватилась Сэнди. — Это задумано как сюрприз. Мы не должны были вам говорить.
— Что сюрприз? Портрет? Я его увижу?
В глазах Сэнди мелькнула растерянность — она не совсем понимала, в чем именно заключается сюрприз, задуманный Роз для мисс Броди.
Дженни сказала:
— Нет, мисс Броди. Сюрприз то, что Роз позирует мистеру Ллойду, поэтому она вам это и не говорит.
И до Сэнди тут только дошло, что это действительно так.
— А-а-а, — сказала мисс Броди с очень довольным видом. — Роз — просто умница.
Сэнди почувствовала, что ревнует, потому что Роз не считалась умницей.
— А в чем же она ему позирует?
— В гимнастическом костюме, — ответила Сэнди.
— Она сидит боком, — добавила Дженни.
— В профиль, — поправила мисс Броди.
Она остановила проходившего мимо рыбака и купила омара для мистера Лоутера. Расплатившись, мисс Броди сказала:
— Роз непременно будут рисовать еще много-много раз. Она может с успехом позировать мистеру Ллойду и в будущем. Она ведь принадлежит к сливкам общества.
Это было сказано с вопросительной интонацией. Девочки поняли, что она усиленно старается составить для себя полную картину из их отрывочных сообщений.
Дженни поспешила заметить:
— Да-да. Мистер Ллойд хочет написать портрет Роз в красном бархате.
А Сэнди добавила:
— У мистера Ллойда есть кусок красного бархата. Они его уже примеряли на Роз.
— Вас звали туда еще? — спросила мисс Броди.
— Да, он пригласил нас всех, — сказала Сэнди. — Мистер Ллойд говорит, что мы очень симпатичный клан.
— А вы не удивились, что мистер Ллойд пригласил к себе в мастерскую именно вас шестерых? — спросила мисс Броди.
— Но ведь мы же — клан, — сказала Дженни.
— Кроме вас он пригласил еще кого-нибудь из школы? — спросила мисс Броди, зная ответ наперед.
— А вы не удивились, что мистер Ллойд пригласил к себе в мастерскую именно вас шестерых? — спросила мисс Броди.
— Но ведь мы же — клан, — сказала Дженни.
— Кроме вас он пригласил еще кого-нибудь из школы? — спросила мисс Броди, зная ответ наперед.
— Нет. Только нас.
— Это потому, что вы — мои, — сказала мисс Броди. — Можно сказать, моя плоть и кровь, а я сейчас в расцвете лет.
Сэнди и Дженни не особенно задумывались, почему учитель рисования пригласил их к себе всем кланом. Но действительно в его отношении к клану Броди было что-то особенное. Здесь крылась тайна, над которой стоило поразмыслить, но одно было ясно: когда мистер Ллойд думает о них, он думает о мисс Броди.
— Он всегда спрашивает про вас, когда нас видит, — сказала Сэнди.
— Да. Роз мне об этом говорила, — ответила мисс Броди.
Неожиданно, как повинующиеся инстинкту перелетные птицы, Сэнди и Дженни не сговариваясь и без предупреждения бросились бежать по прибрежной гальке, подставляя себя пронизанному закатом ветру. Вернувшись к мисс Броди, они выслушали ее планы на летние каникулы, когда она намеревалась покинуть набравшего вес мистера Лоутера и, оставив его, увы, на попечение двух мисс Керр, поехать за границу — на этот раз не в Италию, а в Германию, где канцлером стал Гитлер, человек с пророческим даром, вроде Томаса Карлейля, и более надежная фигура, чем Муссолини; немецкие коричневые рубашки, как сказала мисс Броди, — то же самое, что итальянские черные, только надежнее. Дженни и Сэнди собирались летом на ферму, где, по правде говоря, уже через две недели имя мисс Броди не часто мелькало в их разговорах и беспокоило их умы, зато девочки косили сено и пасли овец. Всегда бывало очень трудно себе представить, что во время каникул можно наполовину забыть про мир мисс Броди, равно как и про мир школьных отрядов — Холируда, Мелроуза, Аргайла и Биггара.