«Я знаю», — сказала Сэнди, переводя дух за кулисами. (Подумав, она предпочла именно такой ответ, а не «Ну что вы, я просто делаю все, что могу».)
Павлова понимающе кивнула. Она смотрела в пространство перед собой глазами трагической изгнанницы и жрицы искусства.
«Каждый артист знает про себя, — сказала Павлова. — Не так ли? — И голосом, полным отчаяния, угрожающего перейти в истерику, воскликнула: — Меня никогда не понимали. Никогда! Никогда!»
Сэнди сняла с ноги балетную туфельку и небрежно бросила в другой конец кулис, где ее почтительно подняла какая-то рядовая танцовщица из кордебалета. Перед тем как снять вторую туфельку, Сэнди сказала Павловой:
«Я уверена, что я-то вас понимаю».
«Это правда, — воскликнула Павлова, пожимая Сэнди руку, — потому что ты — актриса и понесешь факел искусства дальше».
Мисс Броди говорила:
— Павлова созерцает лебедей, чтобы довести до совершенства свой лебединый танец. Вы все, взрослея, должны найти свое призвание, как я нашла свое в вас.
За несколько недель до смерти, когда мисс Броди, сидя в постели, принимала навестившую ее в больнице Монику Дуглас и узнала от нее, что Сэнди ушла в монастырь, она сказала:
— Какая жалость! Я имела в виду совсем не такое призвание. Ты не думаешь, что она сделала это мне назло? Мне начинает казаться, что это Сэнди предала меня.
Директриса пригласила Сэнди, Дженни и Мэри на чай накануне пасхальных каникул и занялась обычными расспросами: что они собираются делать в средней школе и на каком отделении намерены заниматься — современном или классическом. Для Мэри Макгрегор классическое отделение исключалось, так как ее отметки были ниже, чем требовалось. Это сообщение, казалось, повергло Мэри в уныние.
— Почему тебе так хочется учиться на классическом отделении, Мэри? Оно тебе совершенно не подходит. Неужели твои родители этого не понимают?
— Мисс Броди предпочитает классическое.
— Мисс Броди здесь абсолютно ни при чем, — сказала мисс Маккей, решительно надавливая могучим задом на сиденье стула.
— Все зависит от твоих отметок и от того, что по этому поводу думаешь ты и твои родители. А у тебя отметки ниже, чем нужно.
Когда Дженни и Сэнди сообщили о своем решении идти на классическое отделение, она сказала:
— Вероятно, потому, что так предпочитает мисс Броди. Что вам дадут латынь и греческий, когда вы выйдете замуж или устроитесь на работу? Немецкий пригодился бы больше.
Но они стояли на своем, и, смирившись с их выбором, мисс Маккей откровенно попыталась завоевать расположение девочек, расхваливая мисс Броди.
— Прямо не знаю, что бы мы делали без мисс Броди. Ее ученицы всегда отличаются от других, а последние два года, я бы сказала, существенно отличаются.
Потом она попробовала выкачать из них какую-нибудь информацию. Правда ли, что мисс Броди водит их в театр, картинные галереи, приглашает к себе в гости? Как это мило с ее стороны!
— Мисс Броди сама платит за ваши билеты в театр?
— Иногда, — сказала Мэри.
— Но не всегда за всех, — добавила Дженни.
— Мы ходим на галерку, — сказала Сэнди.
— Что ж, это очень любезно с ее стороны. Надеюсь, вы это цените.
— О да, — ответили они хором, сплоченно и бдительно следя, чтобы беседа не приняла оборот, хоть в чем-то неблагоприятный для объединяющего клан Броди начала. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания директрисы.
— Прекрасно, — сказала она. — А на концерты вы с мисс Броди ходите? Мисс Броди ведь очень музыкальна, да?
— Да, — сказала Мэри, вопросительно глядя на подруг.
— В прошлом семестре мы ходили на «Травиату», — сказала Дженни.
— Мисс Броди музыкальна? — снова спросила мисс Маккей, обращаясь к Сэнди и Дженни.
— Мы видели Павлову, — сказала Сэнди.
— Мисс Броди музыкальна? — повторила вопрос мисс Маккей.
— По-моему, мисс Броди больше интересуется искусством, мадам, — ответила Сэнди.
— Но ведь музыка тоже форма искусства.
— Я имею в виду картины и рисунки, — сказала Сэнди.
— Прекрасное объяснение, — кивнула мисс Маккей. — Вы, девочки, берете уроки музыки?
Они все ответили «да».
— У кого? У мистера Лоутера?
Они ответили каждая по-разному, потому что уроки музыки у мистера Лоутера не входили в учебную программу и все три девочки занимались с ним дома частным образом. Но упоминание о мистере Лоутере заставило даже тугодумку Мэри догадаться, к чему клонит мисс Маккей.
— Я слышала, мисс Броди аккомпанирует вам на уроках пения. Что же заставляет тебя думать, Сэнди, что мисс Броди предпочитает музыке живопись?
— Мисс Броди сама нам так сказала. Она говорит, что музыка ее просто интересует, а живопись — ее страстное увлечение.
— А какие у вас культурные интересы? Я полагаю, вы еще слишком юны для страстных увлечений.
— Рассказы, мадам, — сказала Мэри.
— Мисс Броди вам что-нибудь рассказывает?
— Да, — сказала Мэри.
— О чем же?
— Об истории, — хором сказали Дженни и Сэнди, потому что они давно предвидели, что когда-нибудь им зададут этот вопрос, и загодя, как следует поломав голову, придумали ответ, буквально соответствующий истине.
Мисс Маккей молча глядела на них, перекладывая пирог со стола на поднос; было очевидно, что она поражена их явно подготовленным ответом.