Словно глядишь на чужую планету. Или на Землю в последний день Апокалипсиса. Постепенно из-за этой пелены обычные оптические приборы стали бесполезны, и мы перешли на тепловые и радарные датчики. Привычное лицо Земли исчезло, сменившись страшной карикатурой. С помощью одной из тех систем — сенсор «Астер» со спутника «Терра», — мы узнали о прорыве дамбы «Три ущелья».
Поток из примерно десяти триллионов воды с мусором, илом, камнями, деревьями, машинами, домами и кусками самой дамбы величиной с дом! Это был живой коричнево-белый дракон, несущийся к Восточно-Китайскому морю. Только подумайте о людях на его пути… они сидели в забаррикадированных зданиях и не могли сбежать из-за живых мертвецов, осадивших их двери. Никто не знает, сколько людей погибло в ту ночь. Тела находят до сих пор.
(Сжимает в кулак одну костлявую руку, второй нажимает на кнопку «самолечение»).
— Только подумать: китайское правительство пыталось снять с себя ответственность… Читали стенограмму речи китайского президента? Мы смотрели само обращение, перехватив сигнал с их спутника «Синосат II». Он назвал это «непредвиденной трагедией». Да неужели? Непредвиденная? Неужто никто не знал, что дамбу построили на активной линии геологического разлома? Никто не был в курсе, учтя еще раньше увеличивающийся вес гигантских резервуаров провоцировал землетрясения,[59] а трещины в основании заметили за несколько месяцев до окончания строительстве дамбы?
Китаец назвал это «инцидентом, которого невозможно было избежать». Сукин сын. У них было достаточно войск, чтобы вести открытые бои почти во всех крупных городах, но не хватало пары полицейских, чтобы защитить людей от надвигающейся катастрофы? Никто не представлял, какие будут последствия, если бросить разом и сейсмические станции наблюдения, и управление аварийным водосбросом? А потом они решили переиначить собственные слова и заявили, что сделали все возможное для защиты дамбы, что в момент катастрофы отважные солдаты Народно-Освободительной армии отдавали свои жизни за ее спасение. Так вот, я лично наблюдал за «Тремя ущельями» целый год до бедствия, и единственные солдаты, которых я там видел, отдали свои жизни очень, очень давно. Неужели они и правда думали, что их люди купятся на такую наглую ложь? Неужели они не видели, что напрашиваются на всенародное восстание?
Через две недели после начала революции мы получили первый и единственный сигнал с китайской космической станции «Ян Ливэй».
Второй и последний аппарат на орбите, которым управляли люди… но он не мог сравниться с нашим изысканным произведением искусства. Небрежное «тяп-ляп», модули «Шэньчжоу», слепленные с топливными баками ракеты-носителя «Лонг-Мач» в виде гигантской версии старинной американской «Скайлэб».
Мы пытались связаться с ними много месяцев. Даже не знали, остался ли экипаж на борту. Мы получили только сообщение, записанное на отличном гонконгском английском, призывающее нас держаться подальше, не то мы навлечем на себя «смертоносное насилие». Какая дурацкая потеря! Можно было сотрудничать, обмениваться припасами, техникой. Кто знает, что мы сумели бы сделать, если бы отбросили в сторону политику и объединили усилия как обычные, черт возьми, нормальные люди.
Пришлось убедить себя, что на китайской станции никогда никого не было, а угроза «смертоносного насилия» — всего лишь уловка. И как же мы удивились, когда к нам поступил сигнал по радиолюбительской связи![60] Живой человеческий голос, усталый, напуганный, прервавшийся уже через пару секунд. Но для того, чтобы погрузиться на «Берн» и полететь на «Ян», этого хватило.
Едва китайская станция появилась на горизонте, я увидел, что ее орбита сильно смещена. Когда подлетел ближе сразу понял почему. У их спускаемого аппарата сорвался люк а поскольку он еще не отстыковался от главной шлюзовой камеры, вся станция разгерметизировалась в считанные секунды. Из предосторожности я запросил разрешение на стыковку. Никакого ответа. Зайдя на станцию, я увидел, что там достаточно места для семи или восьми членов экипажа, но ложементов только два. На «Яне» было полно аварийных запасов, достаточно пищи, воды и свечей для получения кислорода лет на пять. Вначале я только не мог понять, зачем это все. На борту не оказалось ни научного оборудования, ни устройств для сбора информации. Выглядело так, словно китайское правительство послало двух людей в космос с единственной целью — пожить на орбите. Покрутившись по «Ливэю» минут пятнадцать, я обнаружил целый арсенал. Это был всего лишь гигантский орбитальный аппарат уничтожения. Если выпустить все заряды, находившиеся на космической станции, то этого с лихвой хватило бы на истребление всех других орбитальных платформ в обозримом пространстве. Тактика «выжженного космоса»: если не нам, то и никому.
Все системы станции работали. Ни следов пожара, ни технических повреждений, ни единой причины, объясняющей срыв люка спускаемого аппарата. Я нашел тело одинокого тайконавта, он все еще держался за обшивку. На нем был скафандр, но стекло шлема оказалось пробито пулей. Думаю, того, кто стрелял, унесло в космос. Хочется верить, что китайская революция случилась не только на Земле, а нас вызывал именно тот, кто сорвал люк. Его приятель остался верен старому режиму. Наверное, мистеру Верноподданному приказали активировать заряды и навести их на цели. Чжи — имя было написано на его личных вещах — Чжи попытался выкинуть напарника в космос и получил пулю. Похоже на правду, как мне кажется. Именно такой эта история и останется в моей памяти.