Второй этап путешествия мы проделали па пароходе. Лошади пока что нам не требовались. Я уже начинал завидовать животным — они выглядели настолько довольными, что для меня это было удивительно. В трюме большого колесного парохода для них были подготовлены стойла, и они довольно охотно направились в свое тесное пристанище. Лу и я разместились в отдельных каютах, предназначенных для купцов, куда нам тотчас же принесли обед.
Пароход отчалил точно по расписанию, и вскоре могучая Янцзыцзян несла нас на своей груди в У чан, нашей следующей цели и месту отдыха. Я был немного огорчен тем обстоятельством, что нам приходится делать такой большой крюк.
Такой путь, заверил меня мистер Лу, — самый верный, ибо предлагает нам наибольшую вероятность достигнуть цели, поскольку эта часть Китая политически чрезвычайно нестабильна. Кроме того, он узнал, что, по слухам, генерал Чжан Шунь близко подошел к городу, и в окрестностях возможны тяжелые бои. Я уже успел приметить большое количество солдат и укрепленных позиций па центральных улицах города и охотно поверил Лу в том, что мы едва не оказались в эпицентре военных событий.
Я уже успел приметить большое количество солдат и укрепленных позиций па центральных улицах города и охотно поверил Лу в том, что мы едва не оказались в эпицентре военных событий.
В любое другое время я бы предпочел остаться и стать свидетелем столкновения, но сейчас для меня было куда важнее напасть на след Бастэйбла. К тому же я не мог рисковать потерей такого знающего проводника и спутника, как Лу Кан-фон.
О генерале Чжан Шуне я уже слышал кое-что и считал его висельником чистейшей воды. Во всех областях провинции его бандиты оставляли после себя страшные опустошения; они грабили все, что ни попадалось под руку, сжигали дотла деревни, насиловали женщин.
Но вот уже Нанкин с его проблемами далеко… Временами начинало казаться, будто наш пароход — единственное транспортное средство на много миль кругом. По мере того как река становилась шире, нам встречалось все меньше и меньше кораблей. Колеса нашей старой развалюхи медленно, но верно толкали пароход с размеренностью и даже некоторой бодростью. Дым из трубы низко стелился над водой, порой глубокой и голубой, но чаще — мелкой и желтой. По обоим берегам простирались теперь холмы, и по многообразию оттенков зелени они оставляли далеко позади даже милые английские пейзажи. На самом деле я вспоминал об Англии тем больше, чем дольше смотрел на Китай. Единственное различие заключалось в масштабе. Если в Англии подобный пейзаж занял бы одну-две мили, в Китае он растянулся на добрых тридцать! Как и у меня на родине, в Китае возникало такое впечатление, будто земля возделывается здесь с начала времен, и ухаживают за ней осмотрительно, с уважением к естественному ее состоянию.
На третий день нашего путешествия вверх по реке случилось первое неприятное происшествие. Стоя на палубе, я любовался западным берегом, который был к нам ближе, и наслаждался моей первой трубкой за этот день, когда внезапно услышал громкий щелчок и в том направлении, откуда донесся звук, увидел белое облачко дыма. Всмотревшись повнимательнее, я разглядел семерых всадников с ружьями. Последовало еще несколько выстрелов, и я услышал, как что-то свистнуло в такелаже над моей головой. Я понял, что нас обстреливают, и торопливо побежал по палубе к рубке, чтобы предупредить капитана-голландца.
Старый шкипер Корпелиус улыбнулся мне, когда я рассказал ему о случившемся.
— Вам лучше оставаться внизу, мингер, — сказал он и запыхтел своей трубкой. Пот бежал по его широкому красному лицу — в душной рубке не было ни ветерка.
— Не выйти ли нам на середину реки? — осведомился я. — Ведь иначе мы подвергаем себя определенному риску.
— О да, мы подвергаем себя риску, нет сомнений, но на середине реки опасность куда страшнее. Течение — оно здесь очень сильное, сэр. Будем надеяться, что ничего серьезного не случится. В последнее время они все время в нас палят. Пароход для них все равно что военный транспорт.
— Кто эти люди? Не могли бы мы подать на них жалобу властям?
— Очень может так статься, что они-то как раз начальство и есть, мингер. — Корнелиус рассмеялся и хлопнул меня по плечу. — Не беспокойтесь, ладно?
Я последовал его совету. В конце концов, ничего другого мне и не оставалось. Вскоре опасность была позади.
В течение двух последующих дней ничего подобного с нами не повторялось. Один раз я видел, как горит целый поселок. Зловещее красное пламя разгоняло сумерки; густой черный дым тянулся над рекой, смешиваясь с дымом из нашей трубы. Охваченные паникой люди пытались пробраться к сампанам; другие кричали нам с берега и звали на помощь. Однако капитан не желал иметь с этим никакого дела и заявил, что будет самоубийством останавливаться, поскольку в подобном случае мы немедленно подвергнемся нападению. Ход его мыслей был мне понятен, но я жестоко терзался, ибо мы проходили достаточно близко, чтобы разглядеть искаженные от ужаса лица женщин и детей.
Многие женщины стояли по пояс в воде, прижимали к себе детей и звали на помощь.