— Я случайно проходил мимо, вот и все, — теперь я жалел, что выдал наше прежнее знакомство — всякое объяснение могло оказаться неудачным. Я поспешно начал припоминать, что мне рассказывали о ней на борту «Скитальца». — Я узнал вас по фотографии. Вы были прежде актрисой, не так ли?
Она улыбнулась и большим белым платком вытерла пот со лба.
— Кое-кто думает, что я до сих пор остаюсь актеркой.
— На какой глубине мы сейчас находимся? — спросил я, чувствуя себя все еще довольно слабым: перепад давления совершенно лишал меня сил.
— О, не глубже ста футов. Система воздухоснабжения работает небезупречно, но я недостаточно разбираюсь в этом металлическом кроте, чтобы отрегулировать ее. Не думаю, чтобы нам сейчас грозила опасность.
— Что заставило вас отправиться в Ист-Гринстед, мисс Перссон?
За дребезжанием машины и неприятным воем мотора она не расслышала вопроса. Женщина немного изменила курс, затем приложила руку к уху и попросила меня повторить.
В ответ она пожала плечами:
— У меня были дела невдалеке от этой деревни. Незадолго до конца войны там делались попытки создания подпольного правительства. Разрабатывались планы касательно одной машины О’Бина, которую еще ни разу не изготавливали. Существует только один прототип ее — в Африке. Эти планы могли бы решить одну-две проблемы, над которыми мы все еще бьемся.
— В Африке? Так вы прибыли из Африки?
— Да. Так, мы па месте, — она потянула два рычага на себя. Я почувствовал, как туннелекопатель задрал нос и поднялся на поверхность. — Здесь по большей части мягкий грунт, поэтому мы добрались так быстро.
Она остановила моторы, бросила последний взгляд на приборную панель и осталась довольной увиденным. Затем подошла к люку и надавила на кнопку. Люк открылся. В каюту хлынул свежий вечерний воздух.
— Выходите первый, — сказала она.
Я наконец-то выбрался из машины, чему был несказанно рад, и теперь стоял и ждал, пока мои глаза привыкнут к изменившемуся освещению. Вокруг был плоский, ровный ландшафт. Я разглядел лишь очертания построек, окружавших нас ровными рядами. Это место показалось мне чем-то знакомым.
— Где же мы? — спросил я.
— Думаю, раньше это называли «Овалом», — объяснила она, спрыгивая на траву рядом со мной. — Быстрее, мистер Бастэйбл! Мой воздушный корабль должен стоять там, снаружи.
В сложившихся обстоятельствах мои чувства были довольно нелепы, я это знал, и все же был шокирован: мы осквернили одну из самых знаменитых площадок для гольфа!
Глава 5
Новая стезя
Воздушный корабль Уны Перссон значительно отличался от тех воздушных судов, к которым я привык в 1973 году. Это было изящное нечто с алюминиевой рубкой, защищавшей что-то вроде стержня или мачты с вмонтированным в нее большим пропеллером с тремя лопастями. На хвосте находился руль, а по обе стороны руля сидели еще два маленьких пропеллера. Из рубки торчали два широких плоских плавника, которые, как и пропеллеры, служили для управления и стабилизации корабля, пока он находится в воздухе.
Слегка покачнувшись, мы оторвались от земли. Мотор жужжал едва слышно. Только теперь мне пришла на ум спросить, куда же мы, собственно, направляемся. Мы пролетели Лондон (вернее, то, что от него осталось) на высоте примерно девятисот футов. Не было ни одного объекта, по которому можно было бы ориентироваться. Бомбы сравняли город с землей. Рядом с этим легендарная судьба Карфагена казалась ничем. Какое безумие охватило людей, чтобы так поступать со своими же собратьями по роду человеческому? Не так ли выглядела Хиросима после того, как «Шань-Тянь» сбросила на нее свой смертоносный груз? И если да, то на совести у меня слишком многое. Не брожу ли я из сновидения в сновидение? Не было ли реальностью лишь то, что я делал из своих снов? И, в конце концов, существует ли вообще то, что можно назвать «историей»?
— Куда мы летим, мисс Перссон? — спросил я, когда Лондон остался позади.
— Первую остановку я сделаю в Кепи, где мы заправимся горючим.
— В Ирландию, — я вспомнил первую подводную лодку, которую видел в жизни. — Я надеялся…
В это мгновение мне стало ясно, что я укрепился в намерении принять предложение Корженевского.
Я был сыт по горло тем, что пережил в своей родной стране, и тем, что стало с ней и ее жителями. Утверждение Корженевского о том, что море — единственное место для порядочного человека, постепенно приобретало для меня новый смысл.
— Да? — она повернулась ко мне. — Я взяла бы вас с собой, мистер Бастэйбл. Я ваша должница, это действительно так. Но, с одной стороны, горючего у меня едва хватит для того, чтобы вернуться самой, а второй пассажир значительно увеличит расход топлива. С другой стороны, вряд ли вы найдете мой образ жизни приятным. Я могла бы высадить вас там, где не так опасно, как в Южной Англии. Вот лучшее, что я могу вам предложить.
— Я намеревался пробраться в Шотландию, — сказал я. — Каковы считаете, велики ли мои шансы?
Мне совершенно не хотелось называть мою настоящую цель. Корженевскому вряд ли понравится, если я выдам местонахождение его секретной базы.
Она нахмурилась:
— Побережье Ланкашира — вот самое лучшее, что я могла бы вам предложить. Где-нибудь за Ливерпулем. Если вы будете обходить стороной большие города, такие, как Глазго, то пройдете. Горные районы мало пострадали от бомбардировок, и я сомневаюсь в том, чтобы эпидемии распространились до тех мест.