Аранта подозревала, что не присутствуй при сем высокопоставленные дамы, их вопросы были бы куда более приближены к делу. Она ничуть не сомневалась в способности невинных дев вогнать в краску солдата?ветерана и поискушеннее Кеннета. Как признавала сама королева, им преподали слишком многое за слишком короткий срок. Процесс приобретения знания, как это водится, значительно опережал процесс развития такта, с каким стоит его применять. Девочки меняли парики, раскрашивали лица райскими цветами и птицами и, Аранта была уверена, к концу каждой вечеринки сливались у Кеннета перед глазами в одну разноцветную, где?то даже зовуще?манящую, но тем не менее надоедливую головную боль.
Испытание это выпадало на его долю тем более часто, поскольку в Белом Дворце скоропалительные вечеринки с фруктами, танцами и шипучкой входили в обязательную программу. Девушки танцевали друг с другом или с гостями из немногочисленного круга молодежи и родственников, кого Венона Сариана считала продвинутыми или одобряла по какой?либо иной причине. Те, кому не хватало партнеров, сидели на подушках, разбросанных по паркету, с каким?нибудь бокалом или яблоком. Гранд?дамы в лице Аранты, Кариатиди и самой королевы восседали в своем углу, в легких плетеных креслах, наблюдая за кружением мотыльков с легкой иронией и снисходительностью. В вопросе танцев Кеннет, сославшись на свое нелегкое военное прошлое, проявил твердость, сообразив, видимо, что дай он слабину хоть единожды, и в течение вечера ему не придется более присесть. К тому же, скорее всего, он не умел танцевать и боялся показаться смешным.
И казалось, что в этом большом зеркальном зале, отгороженном от мира только нарядной абрикосовой маркизой, остановлено или пущено по кругу время, специально, может быть, для того, чтобы построить здесь свой собственный мирок, организовать его в соответствии со своими собственными правилами, сделать его добрым и прекрасным вне зависимости от того, что творится там, снаружи, за стеклянными стенами и кружевными занавесями.
Как всякого, хлебнувшего на своем веку войны, нищеты, беды, Аранту привлекала эта похожесть и даже одинаковость дней.
Как всякого, хлебнувшего на своем веку войны, нищеты, беды, Аранту привлекала эта похожесть и даже одинаковость дней. В ее глазах безмятежное течение жизни казалось счастьем, блаженной мечтой, волшебной сказкой про эльфов под холмом. И никто более нее не был поражен, когда оно разлетелось вдребезги с пронзительным звоном бьющегося стекла.
Ночной ветер взвихрил легкие кремовые занавеси и задул свечи, освещавшие бальный зал, в мгновение ока погрузив его во тьму. Музыка смолкла, несколько секунд осколки продолжали еще осыпаться на пол, давая Аранте время осознать, что безмятежный эльфийский рай разбит булыжником, брошенным в окно со стороны площади. Кеннет метнулся мимо, собою оттесняя ее от окна, и пришлось с запозданием вспомнить, что только невесомая ажурная решетка ограды да жалкие прутики новосадок отделяют прекрасную воздушную мечту Веноны Сарианы от стены враждебных теней. У нее еще хватило капельки внимания подивиться нелепости порыва своего «секретаря и стража»: буде случится страшное, толпа накроет с головой их обоих в единый миг. Разложенные на площади костры местами выхватывали из массы, слившейся с летней ночью, лохмотья и лица, исполненные угрюмой злобы. Она слишком хорошо знала этот сорт решимости, и сейчас при виде нее все ее внутренности вновь связались в тяжелый ледяной узел. Когда преступление совершает толпа, виноватых нет.
Сколь хрупки стеклянные стены.
Когда глаза ее привыкли к тому скудному освещению, что давали отсветы уличных костров, слух ее начал различать отдельные течения в общем потоке встревоженных шепотков.
— Опять! — донеслось из группки пансионерок, сбившейся у противоположной стены, у зеркал. Судя по их бессознательным позам, едва ли у кого?либо из них возникало желание получше рассмотреть надвигающуюся угрозу.
— Снова они здесь.
— Нет, я больше не могу!
Оставалось только дивиться, сколько времени зачарованная Аранта была глуха и слепа к их положению.
Музыканты и прислуга незаметно покинули зал, переместившись в недра дворца, без сомнения, более безопасные. Девушки же не получили королевского разрешения и жалобно жались к Веноне Сариане, словно рассчитывая, что она в состоянии распространить на них неприкосновенность королевской особы. Защитить их от тех, чье воображение распалено уличными проповедями отца Саватера.
Шелест многочисленных юбок предупредил Аранту о приближении королевы. Бледное лицо ее выплыло из ночи, как восходящая луна, в стеклах очков, равно как в зеркальных стенах, отражались сполохи ночных костров, и по тому, как оно было поднято, Аранта догадалась, что невидимый для нее взгляд королевы устремлен через площадь, поверх голов осады, на глухие, неприступные стены королевского замка. По всей видимости, одна и та же мысль одновременно пришла им в головы, и Аранта выпалила ее вслух:
— Почему он не пришлет охрану?
В самом деле, насколько согревало бы сердце сознание того, что цепь вооруженных людей отделяет горстку беззащитных женщин от озлобленной толпы, припавшей к земле перед прыжком подобно голодному хищнику.