— Замориец завоевал победу, — сказал Харал, — и добыл себе славу. Пройдут годы, прежде чем горцы подумают снова объединиться. В Шадизаре его объявят героем, а киммериец не получит ничего.
— Пускай Тенерс берет славу себе, — ответил Конан. — Мы остались в живых, а зверь мертв. Что еще мы можем требовать?
Элдран вдруг отвернулся от лошадей.
— Есть еще кое-что. Должок. Йондра!
Йондра напряглась и посмотрела через плечо на высокого бритунийца. Тамира быстро поднялась, придерживая рукой черную накидку, и встала рядом с Конаном.
— Я ничего тебе не должна. — Тон сероглазой аристократки был сердитым. — Но я хотела бы поговорить с тобой об одежде. Как долго будут заставлять меня носить лишь эту накидку? Ты, конечно, можешь найти мне что-нибудь еще.
— Одежда — это часть долга, — ответил ей Элдран. Он начал загибать пальцы: — Одна накидка с подкладкой из барсучьего меха, одна пара обмоток из меха волка. И хороший немедийский кинжал. Я уж не говорю о шишке на голове. Так как я вижу, что вещи мне не вернут, то я требую платы.
Йондра фыркнула:
— В Шадизаре я дам тебе столько золота, сколько ты весишь.
— В Шадизаре? — рассмеялся Элдран. — Я бритуниец. Какое мне дело до золота в Шадизаре. — Он вдруг подскочил к ней и повалил на землю. Из-за пояса он вынул длинные ремешки вроде тех, что держали обмотки.
Из-за пояса он вынул длинные ремешки вроде тех, что держали обмотки. — Если ты не можешь мне заплатить, — сказал он пораженной аристократке, — то в качестве платы я забираю тебя.
Конан поднялся, и рука его потянулась к мечу, но Тамира положила свои ручки на его кулак.
— Ничего не делай, — сказала она тихо.
Киммериец нахмурился и посмотрел на нее:
— Ты ее так ненавидишь?
Тамира помотала головой и улыбнулась:
— Нужно быть женщиной, чтобы понять. Ей надо выбрать: вернуться и оставаться богатой, но при этом быть изгоем, презираемым за бритунийскую кровь, либо стать пленницей человека, который ее любит. И которого любит она, хотя и не может заставить себя признаться в этом. Такой выбор любая женщина сделает мгновенно.
Конан отметил про себя, что Йондра сопротивляется как-то вяло, не так, как могла бы, хотя и разразилась, как обычно, тирадой:
— Ты, бритунийский олух! Эрлик вырви твою душу! Отпусти меня! Я прикажу отрубить тебе голову! Деркето иссуши твой мужской член! Тебя изжарят живым на костре! Ох! Если меня отпустишь, я дам тебе выкуп, какой никто еще не получал, прокляни тебя Митра!
Бритуниец с улыбкой выпрямился. Княжна теперь представляла собой аккуратный сверток, обернутый в накидку и связанный ремешком.
— Я бы не взял взамен все богатство Шадизара, — произнес Элдран. — К тому же рабыня в Бритунии может позабыть о золоте в Шадизаре. — Йондра оскорбленно вскрикнула, но он повернулся к ней спиной. — Ты все понимаешь, киммериец?
Конан посмотрел на Тамиру, и она кивнула.
— Мне объяснили, — ответил он. — Но сейчас мне уже пора идти.
— Храни тебя Виккана, киммериец, — сказал Элдран. Фюрдан и Харал тоже попрощались.
Конан вскочил на одну из лошадок.
— Тамира? — произнес он, протягивая руки.
Когда он поднимал и усаживал ее за собой, накидка распахнулась и открыла мягкие изгибы шелковистого тела, и ей пришлось прижаться к его спине, чтобы сохранить скромность.
— Поаккуратнее, — пожаловалась она.
Огромный киммериец лишь улыбнулся, затем обратился к остальным:
— Прощайте и выпейте за меня из чертова рога, если окажетесь в аду раньше меня.
Когда косматая лошадка отнесла их на некоторое расстояние от лагеря, Тамира сказала:
— Тебе не нужно за нее волноваться, Конан. Могу поспорить, что к концу года она не только заставит его освободить себя, но они еще и поженятся.
Конан лишь проворчал и посмотрел, не появились ли впереди между гор равнины.
— Жаль, что приходится возвращаться в Шадизар с пустыми руками.
Конан по-прежнему молчал.
— Наверняка рубины теперь у каких-нибудь горцев. — Тамира тяжело вздохнула. — Но пойми, я не держу на тебя за это зла. Я даже хотела бы видеть тебя после того, как мы вернемся в Шадизар. Может быть, мы можем встретиться в.
— Может быть. — Засунув руку в сумку у пояса, Конан вынул из нее два огромных рубина, принадлежавших Йондре. Они, казалось, светились алым огнем на его мозолистой ладони. — Может быть, я потрачу на тебя часть того, что выручу за это. — Тамира вскрикнула, и он, почувствовав, что она начала шарить в накидке, улыбнулся.
— Тамира вскрикнула, и он, почувствовав, что она начала шарить в накидке, улыбнулся. — Ты действительно думала, что я не знаю о кармашке в собственной накидке? — спросил он. — Хотя меня и не воспитывали как вора, я кое-что умею делать пальцами.
Кулачок ударил его по плечу.
— Ты же сказал, что не будешь у нее красть, — крикнула хрупкая воровка.
— Я и не крал у нее, — ответил он спокойно. — Я украл их у тебя.
— Ты не хотел красть их у нее, потому что ты с ней спал, но ведь ты… ведь я… ведь мы…
— Но ведь ты сама сказала, что это не должно беспокоить настоящего вора, — сказал он, усмехнувшись.
— Попробуй только усни, — сказала грозно Тамира. — Попробуй только сомкнуть глаза. Ты слышишь меня, киммериец? Попомни мои слова. Ты думаешь, я позволю…