— ВЫ ЗНАЕТЕ ЭТУ ГРУППУ? — кричит Лулу.
— Что?
— Я СПРАШИВАЮ, ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ ЭТУ ГРУППУ!
— Перестань орать мне в ухо, старая блядь!
— ЧТО? ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ?
— Я говорю, что целая куча народу вкалывала, чтобы этот кусок ягнятины попал к нам на стол. Сначала нужно было вырастить животное, потом доставить его на бойню, а там — убить ударом молотка по черепу. После этого ягненка разделали, и к оптовому торговцу пришел мясник, чтобы выбрать товар. Последним был закупщик из ресторана, который долго торговался с мясником и, в конце концов, получил что хотел! Сколько людей ишачили, чтобы я мог сейчас смаковать это блюдо? Пятьдесят? Сто? Кто они? Как их зовут? Кто мне ответит? Кто скажет, где они живут? Проводят отпуск в Альпийских предгорьях или ездят на Серебряный берег? Я хотел бы поблагодарить каждого из них персонально.
— ЧТО? Я НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ! — кричит Лулу. Марк не слишком продвинулся. Соседка справа его презирает, а соседка слева — достала. К тому же он едва не отравил невесту хозяина дома. Может, вернуться домой, пока не поздно? Кстати, Клио лучше: она мирно спит на банкетке возле кабинки диджея. Рев музыки ее, кажется, не слишком беспокоит.
Начинается шутовское побоище. Крем с меренгами льется рекой. Соусы летают по воздуху. Слоеные пирожки со свистом проносятся по залу. Крем проливается на корзиночки, корзиночки ляпаются на диваны. Интересно, это пармезан воняет блевотиной или наоборот? Курица пахнет яйцом или яйцо — курицей?
— Все это черт знает что такое, — бурчит Марк, садясь. Несколько девственниц-содомиток потихоньку полегоньку начинают свое стрип-шоу. Роже Пейрефитт подносит клей к носу младенца Хардиссонов на глазах у Гонзаго Сен-Бри, а тот бичует себя ремнем, утыканным гвоздями, и заходится в кашле. «Дегенераторы» тем временем исполняют чудовищную версию «All we need is love», разбивая тарелки о микрофоны. В поднебесье целуются соусы с печенюшками. Марку показалось на мгновение, что он разглядел там желейную конфетку «Харибо» в виде оскалившего зубы крокодила.
— ОТЛИЧНЫЙ СЫР! — вопит Лулу прямо в ушную раковину Марка.
— Да, — отвечает Марк, — мне бы сейчас не помешала веревка со скользящим узлом, таким же скользким, как этот сыр.
— ЧТО? ВЫ ЧТО-ТО СКАЗАЛИ? Не будем обманывать себя: Марк скоро напьется. Ночь меняет местами приоритеты. Важные вещи отступают на второй план, самые незначительные детали выпирают на передний. Взять, к примеру, телепрограммы, — внезапно осеняет Марка, — ведь это единственное, чему можно верить! Он не знает, в чем смысл жизни, что такое смерть и любовь, существует ли Бог, но уверен, что в среду вечером по TF1 покажут «Священную вечеринку». Телевизионные программы никогда его не предавали. Вот почему Марк ненавидит начало каждого нового сезона, когда каналы то и дело меняют сетку вещания. Страшные дни онтологической утряски.
— ФАБ! Лиз Тубон набрасывается на Фаба, как граф Дракула на грузовик с запасами прошедшей все проверки крови из Центра переливания.
— Как вы себя чувствуете? — спрашивает она.
— Гипнорготически. В фазе ионизации.
Фаб не чурается сильных мира сего. Недавно он даже внес номер Пале-Рояля в память своего телефона, но ему не улыбается, чтобы об этом узнали. Так что Фаб предпочел бы, чтобы госпожа Тубон не задерживалась надолго — даже в этом дурдоме техностабильной вселенной. Именно по этой причине он прибегает к старой как мир уловке, позволяющей поставить собеседника в неловкое положение: он целует Лиз только в одну щеку, а когда госпожа Тубон подставляет ему вторую, та упирается в пустоту. Метод действует безотказно, и вскоре Лиз отходит от их стола с кривой улыбкой на губах.
— Я и не знал, что ты с ней знаком! — говорит Марк.
— Everybody knows Lise! — подтверждает Ирэн, которая вот именно что с ней и не знакома. — Don't you think she looks scary without make-up? Ирэн все больше раздражает Марка. Он ненавидит эту манию выскочек — жонглировать именами знаменитостей — этакий «name-dropping»: «Вчера я была с Пьером у Ива, и — только представьте себе! — его факс сломался», «На днях я встретилась с Карелии у Инее, и мы посплетничали об Арьель…» Подтекст таков: к чему упоминать фамилии, ведь все мы — интимные друзья упомянутых лиц. Конгениальность парвеню… И тут Марка осеняет. Воспользовавшись передышкой — «Дегенераторы» отдыхают, — он подбрасывает дров в костер общения.
— Давайте поиграем в «Name-Forgetting»! Сотрапезники смотрят на Марка глазами, круглыми, как шарики рулетки в Монте-Карло (ну не сравнивать же, право, их глаза с бочонками лото, — это так cheap!).
Воспользовавшись передышкой — «Дегенераторы» отдыхают, — он подбрасывает дров в костер общения.
— Давайте поиграем в «Name-Forgetting»! Сотрапезники смотрят на Марка глазами, круглыми, как шарики рулетки в Монте-Карло (ну не сравнивать же, право, их глаза с бочонками лото, — это так cheap!).
— Это очень просто, — продолжает Марк. — Мы все по очереди называем какую-нибудь знаменитость и делаем вид, что забыли имя. Это намного прикольнее, вот увидите! Мы навяжем миру новую моду! Вчера вечером я убивал время во «Флоре» и видел там эту, ну, как ее? Да вы знаете, она играла в «Буме» Да, да, та самая, исполнительница главной роли… Никак не вспомню имя…