Гвидо (влезает в окно)
Растет гроза; как лестница качалась!
Казалось, ветер оборвет веревки!
(Смотрит на город.
)
О боже, что за ночь! Гром в небесах,
И молнии летают с башни к башне
По городу, а бедные дома
Дрожат и клонятся при каждой вспышке
На узких улицах…
(Переходит через сцену к подножию лестницы.)
Но кто же ты,
Сидящий здесь, как у порога смерти,
Чтоб душу грешную схватить?
Молчание.
Ответь же!
Иль ты не можешь говорить? Иль буря
Сковала холодом язык твой?
Фигура встает и снимает маску.
Моранцоне
Гвидо
Ферранти, твой отец ликует нынче.
Гвидо (смущенно)
Как, это вы?
Моранцоне
Я долго ждал тебя.
Гвидо (глядя в сторону)
Я вас не ждал, но вам я очень рад.
Гвидо (глядя в сторону)
Я вас не ждал, но вам я очень рад.
Я вам скажу, что я намерен сделать.
Моранцоне
Сначала выслушай, что я придумал.
Поставил у ворот, ведущих в Парму,
Я лошадей: когда свой долг свершишь ты,
Мы тотчас же ускачем; завтра ночью…
Гвидо
Тому не быть.
Моранцоне
Нет, это будет!
Гвидо
Граф!
Я герцога решил не убивать.
Моранцоне
Я, верно, не расслышал. Повтори.
Года мой слух ослабили, я стар.
Что ты сказал? Что, ты своим кинжалом
Отмстишь убийство своего отца?
Не так ли?
Гвидо
Нет, я повторяю, граф,
Что герцога решил не убивать.
Моранцоне
Не может быть; мне чувства лгут; быть может,
Твои слова доходят искаженно.
Гвидо
Вы верно слышали: я не убью.
Моранцоне
А как же клятва, о изменник, клятва!
Гвидо
Решился я нарушить эту клятву.
Моранцоне
А что ж убийца твоего отца?
Гвидо
Вы думаете, будет рад отец,
Увидя на руках моих кровь старца?
Моранцоне
Он будет ликовать.
Гвидо
Нет, я не верю,
Иначе думают на свете том:
Отмщенье мне, и аз воздам.
Моранцоне
Но ты
Орудие отмщенья.
Моранцоне
Но ты
Орудие отмщенья.
Гвидо
Не орудьем
Карает бог, но правою десницей.
Я не убью.
Моранцоне
Зачем же ты пришел?
Гвидо
Я в спальню герцога решил пробраться,
И спящему я положу на грудь
Кинжал с письмом; когда проснется, он
Узнает, в чьих руках он был и кем
Был пощажен. Вот доблестная месть,
Иной я не хочу.
Моранцоне
Ты не убьешь?
Гвидо
Нет.
Моранцоне
Недостойный сын великих предков!
Ты терпишь, чтобы тот, кем был отец твой
Постыдно продан, — жил!
Гвидо
Не вы ли мне
Убить его на рынке помешали
В тот первый день?
Моранцоне
Тогда не время было,
Оно пришло, а ты теперь, как дева,
Лепечешь о прощенье!
Гвидо
Нет, о мести.
Моранцоне
Недостойный сын великих предков!
Ты терпишь, чтобы тот, кем был отец твой
Постыдно продан, — жил!
Гвидо
Не вы ли мне
Убить его на рынке помешали
В тот первый день?
Моранцоне
Тогда не время было,
Оно пришло, а ты теперь, как дева,
Лепечешь о прощенье!
Гвидо
Нет, о мести.
Ее свершит сын моего отца.
Моранцоне
Ты — трус. Бери кинжал, ступай немедля
В ту комнату и герцогское сердце
Мне принеси. Когда он будет мертв,
Ты будешь вправе рассуждать о мести.
Гвидо
Вас заклинаю честью и любовью
К отцу покойному, ответьте, граф:
Ужели мог бы мой отец достойный,
Отважный рыцарь, благородный воин,
Прокрасться ночью в спальню, словно вор,
И спящего зарезать старика,
Хотя б он был им оскорблен: ответьте!
Моранцоне (после некоторого колебания)
Ты клятву дал! Исполнить должно клятву.
Гвидо
Вас заклинаю честью и любовью
К отцу покойному, ответьте, граф:
Ужели мог бы мой отец достойный,
Отважный рыцарь, благородный воин,
Прокрасться ночью в спальню, словно вор,
И спящего зарезать старика,
Хотя б он был им оскорблен: ответьте!
Моранцоне (после некоторого колебания)
Ты клятву дал! Исполнить должно клятву.
Дитя! Ты думаешь, что я не знаю
Твоих сношений с герцогиней!
Гвидо
Лжец,
Молчи! Не так чиста луна на небе,
Не так безгрешны звезды!
Моранцоне
Все ж — ты любишь.
Не знаешь ты, что женская любовь —
Игрушка в жизни.
Гвидо
Для тебя, быть может:
В твоих, старик, бессильных жилах кровь
Едва стучит; твои глаза слезятся,
И в них войти не может красота,
Усталый слух твой чуткость потерял,
И для него нема певучесть слов.
Ты говоришь: любовь! Ее не знал ты.
Моранцоне
О, было время, при луне блуждал я.
Я клялся жить для ласк и поцелуев,
Я клялся, что умру, и вот не умер.
В плохих стихах я пел любовь — о, плохо! —
Но все ж как все влюбленные. Изведал
Я боль разлуки и разгула буйство…
В конце концов мы — звери, а любовь
Под громким именем — простая страсть.
Гвидо
Я вижу: никогда ты не любил!
Любовь есть таинство; она творит
Прекрасней доблесть; все пороки мира
Она стирает с сердца человека.
Она — огонь чистительный, в котором
Сгорают шлаки, золото являя;
Она — весна, что из земли холодной
Выводит в светлый мир невинность роз;
Она — тот цеп, что делит от мякины
Живые зерна. В наши дни господь
Не сходит к людям, но любовь меж нами
Витает, как его чистейший образ.
Любя, мы ведаем все тайны бога
И тайны мира. Нет такой лачуги
Ничтожной или малой, чтоб в нее —
Когда живущие в ней сердцем чисты —
Не снизошла любовь.
В наши дни господь
Не сходит к людям, но любовь меж нами
Витает, как его чистейший образ.
Любя, мы ведаем все тайны бога
И тайны мира. Нет такой лачуги
Ничтожной или малой, чтоб в нее —
Когда живущие в ней сердцем чисты —
Не снизошла любовь. Но если в дверь
Кровавое убийство постучится,
Любовь и во дворце от этой раны
Умрет; и это — божье наказанье
За грех; любить не может, кто преступен.
Из комнаты герцога слышится стон.
Что это? слышали? — нет, ничего.
(Продолжает.)
Призванье женщины — своей любовью
Спасать нас от грехов. Любя ее,
Ту лилию меж лилий, Беатриче,
Я понял, что достойней будет мщенье —
Преступнику жизнь даровать, чем ночью
Кровавое возмездье совершить
И руки юные багрить во мраке.
И не во имя ли любви Христос,
Сам бывший воплощенною любовью,
Нам повелел прощать своим врагам?