— Борисыч, береги печонку! — россыпь смешков. Мужских и женских.
— Кто звал меня? Отзовись из мрака!
Умней реплики не придумал. Жду минуту, провожу пальцем по холодному стеклу и перехожу к следующему. Ну конечно, кто же еще!
— Здравствуй, Паола.
— Кобель!
— За что так неласково?
— Ездить на мне по девочкам? Ты для этого меня выдумал? Для этого в лошадь превратил? — Паола хватает меня за грудки, тянет к себе, в зеркало.
— Малышка моя, это был страшный сон. Кроме тебя нет у меня девочек.
— Лжец! А Фима с заправочного спутника, а Лариса с пятой диспетчерской? А Тома?
— Это было до тебя.
— Ну смотри, Повелитель! Я ведь волшебное слово знаю. Не веришь? Б-и-о-ф-о-р…
— Не надо! Верю!
— Застану тебя с юбкой, произнесу это слово… Ты сам себе под корень отрежешь. А если попробуешь хоть что-нибудь во мне изменить, я тебе кухонным ножом лоботомию сделаю. Станешь тихим и послушным как кастрированный кот!
С трудом вырываюсь из цепких рук. Если хотите завести врага, постарайтесь, чтоб он был не женщиной.
— На, хлебни, — Гилва из следующего зеркала протягивает стеклянную фляжку. Как раз то, что нужно. Нервы успокоить. Делаю глоток. Только в этом сумасшедшем мире можно придумать пойло, в котором больше 100% спирта. Карнавальное шествие с факелами двигается по пищеводу в желудок. Занюхиваю рукавом, им же вытираю слезящиеся глаза.
— У-ух, ядреная плазма! — завинчиваю колпачок, возвращаю фляжку, но в зеркале уже нет Гилвы. Обычное отражение. Чокаюсь сам с собой, подмигиваю и опускаю фляжку в задний карман брюк.
— Почему Лабиринт хотел меня убить? — спрашиваю Дворкина из следующего зеркала.
— Кабы всегда его желания совпадали с возможностями… — туманно отвечает он.
— А почему Паола не может даже картами пользоваться? Она же прошла Лабиринт. Теоретически все о них знает.
— Почему гусеница не может летать? А? Хи-хи-хи! Она еще не родилась бабочкой.
— Она… живая?
— Парень, ты глубоко копаешь. А ты — живой?
— Да.
— Хороший ответ. Итак, ты считаешь, что в данную минуту ты живой?
— Ну да! Я мыслю, значит я существую. Cogito, ergo sum. Декарт, если не ошибаюсь.
— Великолепно! Примем это за точку отсчета. Начало координат… Базис… Упорядоченный набор единичных ортов.
Cogito, ergo sum. Декарт, если не ошибаюсь.
— Великолепно! Примем это за точку отсчета. Начало координат… Базис… Упорядоченный набор единичных ортов. Или орт сам по себе единичный? Неужели склероз?
— Может, повреждение Лабиринта?
— Может-может. О чем я говорил? Ах, да… Она менее живая, чем ты. Но, с течением времени, приближается к состоянию, охарактеризованному тобой как жизнь. Без внешнего воздействия твоего уровня никогда не достигнет, да в этом и нет необходимости… Эмулятор… Это утратит значение. Квантовый переход количества в качество. Готов спорить на бессмертную душу Великого Морского Змея, что ты не заметишь этого момента, — Дворкин рассыпался мелким смехом.
— Она рожать сможет?
— Рожать? От тебя? Получится типичный эмберит. Не бессмертный, но долгожитель. Способный контролировать отражения и пробежать сто метров за семь секунд. Езус Мария, какие глупости тебя волнуют!
Вношу поправку на высокие материи и задаю гносеологический вопрос:
— Кто создал Логрус?
— Мальчик, ты не перестаешь меня удивлять. Тебя бросает из идиотизма в гениальность. Отвечаю: Логрус создал я! Но идею стибрил! — Дворкин опять рассмеялся как нашкодивший мальчишка.
— А что было до Логруса и Лабиринта? Мир без метафизики? Хаос и Порядок сосуществовали, не разделенные территориально?
— Ты будешь долго смеяться, парень, но Хаос и Порядок создал тоже я! Было дьявольски скучно, пока их не было.
— А что было тогда, когда ничего не было?
— Четырнадцать триллионов мегабайт, жестко закодированных по третьей системе Каспаро-Карпова. Никто не знал, что с ними делать.
Знакомая цифра — 14 триллионов. Атлас освоенной части Галактики? Хочу уточнить, но момент упущен. В зеркале — я. Отражение повторяет все мои движения. Одно странно — я стою к зеркалу лицом, а отражение ко мне — спиной… Невежливо это.
ИГРЫ С ОРУЖИЕМ
— Далеко еще?
— Ну что ты в душу лезешь? — зло отзывается Гилва.
— Послушай, может я тебя обидел? Честное слово, не хотел. Скажи только, чем.
— На самом деле не понимаешь? Это для тебя все рядом! От Авалона до нового Лабиринта за полчаса доходишь. Не все такие крутые, как ты. Нормальному человеку два-три дня на этот путь надо. Мне до Дворов Хаоса неделю добираться, а ты — по два раза в час — «далеко еще?» Как плевок в душу.
Прошу прощения у девы Хаоса, хмуро смотрю вперед. За пол дня мы успели несколько раз промокнуть и обсохнуть, попасть под ливень, в снежную бурю, в пустыню, полюбоваться двумя закатами, тремя восходами, звездным небом с двумя лунами, зеленым небом, розовым небом, фиолетовым небом с бирюзовыми облаками, отбились от комаров с карандаш длиной, затоптали копытами паука размером с табуретку, видели в небе летающую тарелку и мираж летучего голландца под всеми парусами, а Дворы Хаоса все еще далеко. Сейчас тащимся по каменистой пустыне с отдельно стоящими выветрившимися скалами. Наши с Паолой лошади не меняются, но Камелот в душе хаосит. Или перенял дурные привычки от хозяйки. То клыки отрастит, то мягкие кошачьи лапы с трехдюймовыми когтями и хвост с кисточкой. Сейчас вообще больше похож на буйвола, чем на лошадь. Лошади рогов не носят. Я еще могу заблуждаться в этом вопросе, но Поля точно знает. Камелот стремительно теряет уважение в ее глазах.