Надо бы сказать Тэю завтра, что я рыбу терпеть не могу.
Чтобы больше без недоразумений.
6. Анастасия
В гостинице, которую Антон метко обозвал «постоялым двором деревенского типа», нас почему-то поселили в одной комнате. Я сильно удивилась, признаюсь, особенно когда эту комнату увидела. Ну и убожество! Свободного пространства чуть больше, чем в нашей прежней камере, две узкие лавки, изображающие постели и старый половичок с выцветшим рисунком между ними. Вот кто мне объяснит, зачем нас сюда поселили — для экономии средств постояльцев? Оказалось, просто принято здесь так. Комнаты тут двухместные, четырех и шестиместные. Так туда кучками постояльцев и заселяют. Жуть полнейшая.
Я представила себе то же самое, но с шестью койками, храпящими на них мужиками, запахом перегара и неделю нестиранных носков, и поняла, что нам достались шикарные апартаменты. Ну что поделаешь, фантазия у меня богатая.
Зато ужин оказался великолепным. Целиком зажаренный гусь с приправами. Золотая корочка под пальцами хрустит, а запах какой! Ум, пальчики оближешь! Я, конечно же, опять объелась.
— Какой-то ты неправильный эльф, — заметил Антон, с любопытством наблюдая, как я лениво ковыряюсь в миске с салатом, специально для меня, кстати, принесенным. Салат, между прочим, тоже был мясным, а миска большая.
— Почему это? — интересуюсь. Не то же он имел в виду, что я оказалась в теле эльфа. Тут и так все ясно.
— Нормальные эльфы больше питаются овощами и фруктами и едят мало мяса.
— Значит я действительно неправильный эльф, — меланхолично кладу в рот ложку салата. Не лезет уже, но попробовать-то хочется. — Наверное, я скоро растолстею с такой диетой.
— Толстых эльфов не бывает, — возразил Антон.
— Конечно, не бывает, если они вегетарианцы. Я буду первый. — А салатик-то вкусный, съем-ка я еще пару ложечек.
Вампир, понаблюдав за этим безобразием, наконец не выдержал и отобрал у меня салат.
— Хватит уже есть. Спать пошли.
— Издеваешься? — с сомнением щупаю снова сильно округлившийся живот. Как я буду спать с этим барабаном?!
— Куда в тебя столько лезет? — удивленно спросил Антон.
А я и сама хотела бы знать — куда? Была бы сейчас женщиной, решила бы, что ем за двоих. Потому что целый гусь и полмиски салата на одну маленькую меня — это определенно многовато. В таком щуплом теле у меня желудок должен быть, как у котенка — с наперсток. А ощущение, что бездонный.
Пришлось немного прогуляться, чтобы утрясти съеденное. Здешний хозяин почему-то все время провожал меня странным взглядом, прямо глаз не отрывал. И еще так деловито руки постоянно вытирал об свой и без того засаленный фартук. Пока Антон ему не улыбнулся. Дядечка сразу побледнел и испарился. Но странное ощущение осталось. Как будто он подсчитывал, сколько за меня можно денег получить, ну как за хороший товар. С кого?
После сытного ужина и свежего воздуха я уснула мгновенно, даже на неудобной узкой лежанке. И мне приснился сон. Странный такой сон, красивый и щемяще-грустный. Чем-то смутно напоминающий ощущение, когда идешь утром первого сентября на работу и встречаешь нарядных первоклашек с букетами в руках. И вдруг сердце сжимается в сожалении о чем-то прошедшем. Они только идут в школу, а твое детство безвозвратно ушло.
Вот такое ощущение навевал мой первый сон в новом мире и в новом теле. И еще, там тоже была осень.
Яркий солнечный осенний день. Голубое, ясно умытое небо без единого облачка. Тепло и сильный ветер.
Я шла по широкой аллее, вымощенной узорной плиткой. Недавно прошел дождь, и кое-где блестели недосохшие лужи. Мокрые щели между плитками были темней, чем поверхность и рельефно выделяли симметричный рисунок.
А по обеим сторонам аллеи росли деревья. Клены, липы и высокие пирамидальные тополя.
А по обеим сторонам аллеи росли деревья. Клены, липы и высокие пирамидальные тополя. Резкие порывы ветра срывали, медленно кружа, желтые ладошки-листики клена и округлые резные — липы, а так же жестко шуршащие — тополя. Они падали величественно и неторопливо, укрывая умытую дождем аллею пестрым ковром. И ветер шелестел в высоких кронах тополей жесткими, как картон, листьями. Этот мерный шелестящий звук одновременно успокаивал и заставлял сжиматься сердце в непонятной тоске. Щемяще-светлая грусть была такой огромной, что хотелось плакать. И я плакала, идя по этой чудесной аллее и понимая, что никогда не увижу такую красоту в реальности.
Хотелось все это запомнить, чтобы потом обязательно нарисовать. Прозрачной и легкой акварелью.
В какой-то момент показалось, что кто-то идет за мной по аллее. Но оборачиваться не хотелось — это был знакомый человек, пусть я его и не вижу. Вот он подошел совсем близко, положил руку на плечо… и я проснулась
И чуть не завизжала с перепугу! Рядом мерцали в темноте два багровых глаза.
— Тише — это я, — знакомый голос, знакомая рука прижимает меня за плечо к кровати. — Ты чего плачешь?
— С-сон приснился.
— Кошмар? — уточняет Антон. Уу-у вампирище, сам ты кошмар, чуть заикой не сделал!
— Нет, — отвечаю, уже не заикаясь. — Просто грустный.
— Понятно.
Понятно ему. Взял и такой сон испортил.
Молчим. Только глаза красные рядом светятся.