Некоторое время я переваривал услышанное.
— Не до машины, — сказал от дверей Арсен. — Живыми бы уйти…
Внезапно шум моторов смолк и раздался треск рвущегося полотна. И еще раз.
— Очередями садят, — буркнул Даниэль.
Я осторожно выглянул в окно. По шоссе удалялась наша машина. За рулем действительно никого не было. Несколько солдат деловито палили ей вслед; брызнуло стекло, в корпусе возникла пара пробоин. Наш «жигуленок» вильнул, но не остановился и вскоре скрылся за поворотом.
Наш «жигуленок» вильнул, но не остановился и вскоре скрылся за поворотом.
Стрельба прекратилась, и в наступившей тишине раздался усиленный мегафоном скрипучий голос:
— Всем укрывшимся в доме предлагается сдаться. В этом случае хищное животное будет уничтожено, людям же будет сохранена жизнь со стерилизацией и направлением на принудительные работы сроком до двадцати пяти лет. В противном случае все неподчинившиеся приказу будут уничтожены.
Даниэль приложил ладонь ко рту и крикнул:
— У меня в доме посторонние люди. Дайте им уйти, они ни в чем не виноваты!
— Все лица, — ответил мегафон, — находящиеся в данный момент в доме, являются пособниками Харонова Даниэля Николаевича, укрывающего у себя хищного зверя, а посему будут нести равную ответственность.
— Слышь, Даня, — вдруг улыбнулся Арсен, — у тебя еще какое-нибудь оружие есть?
— В кладовке охотничье ружье и жаканы. Обращаться умеешь?
Арсен молча передал мне пистолет и ушел. Наверное, в кладовку.
— За что они? — хлюпал в углу Виталька. — Гады! Ведь Рыки им ничего не сделал! Фашисты… Они сами — звери! Даже хуже…
— Хуже, парень, — сквозь зубы процедил Даниэль.
«Они не люди, — подумал я, — они — дети Отростка…» Но это была не моя мысль! Тот, который Не Я, снова был со мной, во мне, и меня заливало его ледяное, выдержанное веками бешенство.
В следующий момент в доме с грохотом и звоном начали вылетать стекла, цветастую занавеску разнесло в клочья, со стен посыпалась штукатурка.
Я инстинктивно упал на пол, вошедший с ружьем Арсен — тоже. Я оглянулся на Нину с Виталькой, но они и не пытались встать — лежали, крепко прижавшись к некрашеным доскам. Даниэль тем временем успел дать две короткие очереди и, видимо, попал, потому что недобро усмехнулся. Потом он прикрикнул на рычащего тигра, заставив его тоже лечь на пол, и обернулся к нам.
— Уходить надо, — сказал он. — Сейчас они крупный калибр подключат. Андрюша, там, у стенки, крышка погреба. Лезьте вниз — быстро! Я вас догоню…
Тот, который был во мне, не хотел уходить, но это не его жена и ребенок лежали сейчас на полу, заваленном осколками и алебастром…
…Из-под тяжелой крышки пахнуло сыростью. «Как бы не простудить Витальку», — мелькнула дурацкая мысль. Первыми спустились Нина с сыном, за ними я, затем Арсен с хозяйским ружьем. Люк остался открытым. Арсен, переложив ружье в левую руку, чиркнул зажигалкой. В желтоватом колеблющемся свете проступили полки с рядами трехлитровых банок, какие-то кастрюли, ящики… Дальше начинался неширокий земляной тоннель, местами укрепленный деревянными подпорками и обрезками труб.
Стрельба над нами усилилась, и мы поспешили нырнуть в тоннель. Вскоре к нам присоединился возбужденный Рыки — я почувствовал на затылке его горячее дыхание. На этот раз уже ни у кого не возникло опасений насчет нашего полосатого приятеля. Что ж это за Отросток такой, где звери гуманнее людей?! Гуманнее — значит, человечнее… Правда, есть и тот же Даниэль…
И тут же позади раздался его удовлетворенный голос:
— Порядок, ребята. А вход я им заминировал — для интересу! Дойдете до упора — поднимайте руки, там крышка сверху… Только когда вылезете — не вздумайте вставать в полный рост!
Мы и не думали вставать. Ни в рост, ни по-другому.
Ни в рост, ни по-другому. В основном, мы стояли на четвереньках. Или ползли… Ползли, вжимаясь в пыльную землю, в траву, в грязь, стараясь слиться с ними, стать плоскими…
…Нас заметили почти у самой лощины. Со стороны дома раздались крики, и почти сразу же над головами засвистели пули, выбрасывая впереди пыльные фонтанчики. Я завороженно смотрел, как они подбираются ко мне, но в последний момент Арсен за ногу стянул меня вниз, в лощину. Все были уже здесь. Живые и невредимые. Пока.
— Нина, — вздохнул Даниэль, — берите мальчика и бегите к лесу. А мы тут с ними поговорим. Я бы и один попробовал — да одному долго не протянуть. А так у пацана — шанс. Все. Бегите.
Нина смотрела на меня блестящими остановившимися глазами, я стоял истуканом, прощаясь с ней и с Виталькой, плотно сжимавшим губы, чтоб не расплакаться…
— Да бегите же!…
И тогда они побежали — сперва медленно, а потом все быстрее, спотыкаясь, плача на ходу, пока не скрылись за изгибом лощины. Тогда я сморгнул и снял пистолет с предохранителя…
Первую атаку мы отбили. Солдаты высыпали как-то разом, стреляя на ходу из автоматов — и взрывом брошенной Даниэлем гранаты зеленые фигуры разметало по полю, но четверо все же скатились к нам в лощину. Одного в упор застрелил Арсен, разворотив ему весь пластик нелепого комбинезона, у второго Даниэль выбил автомат. Солдат схватился за нож, и тогда Арсен легко крутнулся вокруг своей оси, и солдат мешком осел на землю, удивленно тараща мертвые глаза… Третий прыгнул на меня, и я инстинктивно нажал на спуск. В центре комбинезона расплылось алое пятно, убитого отшвырнуло назад, руки у меня тряслись…