— Разрешите обратиться?
— Валяй, — буркнул нахмуренный Анхиз.
— Кто это был?
— Это? Деревня ты… Это Даймон. Новый окружной Пустотник. Они к нам частенько захаживают. По делу…
— А-а-а… — испуганно закивал рядовой, остолбенело косясь на собственную забинтованную ногу. — Демон… Ясно…
— Да? — равнодушно спросил Анхиз. — Вы их так называете?…
2
Рыба утку спросила: «Вернется ль вода,
Что вчера утекла? Если да — то когда?»
Утка ей отвечала: «Когда нас поджарят,
Разрешит все вопросы сковорода».
Гиясаддин Абу-л-Фатх Хайям ан-Нишапури
3
Я опоздал. Целый день мне было не по себе, я никак не мог дождаться уговоренного часа, и не дождался, ноги сами принесли меня к знакомому забору, знакомой калитке — и все же я опоздал.
Позднее я часто размышлял над тем, что могло бы случиться, приди я вовремя. Возможно, Пауки изловчились бы уволочь спеленутого Марцелла куда положено. Возможно, я сумел бы пробиться и ушел бы в бега, так и не столкнувшись с Пустотником Даймоном лицом к лицу.
Возможно, я сумел бы пробиться и ушел бы в бега, так и не столкнувшись с Пустотником Даймоном лицом к лицу. Или мы встретились бы с ним посреди улочки, где пыль к тому времени успела бы скататься в кровавые шарики, — и то, что произошло потом, на арене, состоялось бы сразу, а конец мог бы оказаться совсем иным…
Видимо, сказалась общая безалаберность судьбы, которая, как известно, слепа и способна на самые нелепые поступки. Я, наверное, пользовался особым расположением Ее Капризности, пользовался в течение всей своей жизни — если даже иметь в виду не только бесовскую ее часть, нудную и бесконечную, но и те, остальные жизни, кричащие во мне незнакомыми словами, захлебывающиеся в сухом змеином шорохе Зала. Их лица пока прятались под раскрашенными масками, и я не мог, хотел и не мог крикнуть: «Маска, я вас знаю!»
Я их не знал. И расшалившаяся судьба тасовала колоду.
…Сначала я увидел калитку, сорванную с петель. Вокруг было обилие следов, словно множество людей долго топталось на одном месте, не решаясь войти… А у порога валялся обрывок толстой веревки с узлом на конце. Таких узлов я никогда не встречал, и тем более не вязал.
Узел мне не понравился.
Сад оказался на удивление нетронутым, хотя я ожидал совсем иного. И сад, и дом, и убранство комнат — я внимательно осматривал все, крадучись вдоль стены и заглядывая в окна, но дом был пуст, спокоен и невозмутим, от мрамора лестницы до перламутровой плитки знакомого зала, где стояли упакованные вещи, у зеркала лежал забытый в спешке черепаховый гребень с инкрустацией, а на полу блестел обнаженный кинжал Зу Акилы.
Маленький изящный кинжал, с волнистым лезвием, с чеканкой по клинку… и лезвие слегка отсвечивало красным. Все остальное было в полном порядке.
— Эй, приятель! — окликнули меня от калитки.
Я обернулся и сквозь розовые кусты разглядел худого невысокого человека в синем плаще, усыпанном блестками. В руке он держал обломок толстой палки, видимо, только что подобранный.
Я направился к нему, и после первого шага сразу понял, что это — Пустотник. Не мог не понять. Как и он не мог не чувствовать, что перед ним — бес. Я сделал еще один шаг. И еще один.
— Грабить пришел? — спросил Пустотник, доставая из-за пазухи деревянную флягу. — Выпить хочешь? Угощаю…
Он явно делал вид, что ничего не произошло. Шел себе человек, увидел открытую дверь в сад, а там уже другой человек околачивается, и никак не похожий на хозяина — отчего бы не похмелиться двум хорошим человекам? Глядишь, чего и обломится…
Я принял предложенную игру. Пусть от нее за стадию разило фальшью и притворством — я подошел к нему и отхлебнул из протянутой фляги. Молча. Я не знал, что говорить. И то, что плескалось во фляге, не было вином.
— Пей, пей, — заявил неправильный Пустотник, усаживаясь на приступочку и вертя в пальцах свою дурацкую палку. Я никак не мог понять — издевается он надо мной или преследует какую-то одному ему известную цель. Приходилось ждать. — Пей, приятель… Тут до тебя уже успели. Пауки, знаешь ли, ребята жареные… Палку видишь? Так она подлиннее была, а к концу железяка прикручена — плоская, вроде листа с того дерева… Здоровенная, острая, зараза… как называется-то? И не выговоришь…
— Ассегай. Варварский дротик.
Это были первые слова, произнесенные мной, и прозвучали они до того равнодушно и спокойно, что я подивился сам себе. Во рту остывал терпкий травяной привкус, жидкость во фляге можно было бы назвать чаем, не будь она зеленой и с сильным запахом незнакомых растений… Я расслабленно привалился к забору, а за спиной у меня молчал чистый убранный дом, с гребнем у зеркала и кинжалом на полу.
Зеленый чай, окровавленный клинок и неторопливая беседа двух притворяющихся нелюдей.
— Ишь ты… Знаток, по всему видно… Вот черный-то и отмахивался этой штукой, пока мог, а мог он долго. Одного запырял до полной Реализации, остальные с ним застряли, да тройка матерых с той стороны зашла — и в дом. Как девку выволокли, так чернокожий заскулил, палку свою сломал и деру дал. Бежит по улице, а сам все озирается — и слезы по щекам… Дикий совсем. Чуть меня с ног не сшиб. Так и удрал. И пол-палки с наконечником утащил. А баба та, что у аристократочки в прислуге была…