— Я не могу пойти на такой риск, — сказал сэр Джон. — Что если монах прав и у него оспа? А в моей семье никто оспой не болел. Ничего не поделаешь, придется оставить его здесь на попечение Роджера.
Он метнул испуганный взгляд на управляющего, по-прежнему не отнимая платка от лица, и я подумал, каким жалким он должен был казаться в эту минуту Джоанне. И куда только подевался тот вызывающе-самоуверенный вид, который запомнился мне на приеме в честь епископа. Он раздобрел, поседел. В ответ на его слова Роджер, как всегда исполненный почтения к хозяевам, склонил голову, но в его опущенных глазах я успел заметить презрительный огонек.
— Я готов сделать все, что велит госпожа, — сказал он. — В детстве я переболел оспой, от нее умер мой отец. Но племянник моей госпожи молод и крепок, он выздоровеет. И кто может с уверенностью утверждать, что это оспа? Многие недомогания начинаются так же. Может статься, он будет здоров уже через сутки.
Джоанна поднялась со стула и подошла к постели. Она еще носила вдовий головной убор, и мне вспомнилась выписка, сделанная студентом из реестра Судебного архива и датированная. 1331 годом: «Разрешение, выданное Джоанне, последней жене Генри де Шампернуна, выходить замуж, по своему желанию за любого верноподданного короля». Если ее избранником оставался по-прежнему сэр Джон, то брак все еще не был, заключен.
— Нам остается лишь уповать на Бога, — медленно произнесла она, — но я склонна согласиться с монахом. Мне уже приходилось сталкиваться с оспой. Я переболела ею в детстве, так же, как и Отто. Если бы можно было послать весточку в Бодруган, Отто сам бы приехал и забрал его домой, — Она повернулась к Роджеру. — Как там вода? Можно еще перейти реку вброд?
— Уже больше часа, как брод затопило, госпожа, — ответил он. — А вода все прибывает. Пока не начнется отлив, реку не перейти, а не то бы я сам поскакал в Бодруган и известил сэра Отто.
— Значит, нам остается только одно — оставить Генри на твое попечение, хотя в доме и нет слуг, — сказала Джоанна и повернулась к сэру Джону: — Я поеду с тобой в Бокенод, а на рассвете отправлюсь в Трилаун и предупрежу Маргарет. Кому, как не ей, дежурить у постели сына.
Монах, казалось бы, полностью поглощенный заботой о Генри, не пропустил из сказанного ни слова.
— Есть другой выход, госпожа, — сказал он. — Комната для гостей в монастыре пустует, и ни я сам, ни святые братья, никто из нас не боится оспы. Генри Бодрутану под кровлей нашего монастыря будет гораздо лучше, чем здесь, а я обещаю дежурить подле него и днем, и ночью.
Я прочел облегчение на лицах сэра Джона и Джоанны. Теперь что бы ни случилось, отвечать будут не они.
— Нам следовало сразу принять такое решение, — сказала Джоанна. — Мы бы успели выехать до бури и уже давно были бы в пути. Что скажешь, Джон? Разве это не лучший выход?
— Похоже, что так, — поспешно согласился он, — но при условии, что управляющий сумеет найти способ доставить его в монастырь. Взять его к тебе в повозку мы не можем — все-таки есть опасность заразиться.
— Опасность? Для кого? — рассмеялась Джоанна.
Взять его к тебе в повозку мы не можем — все-таки есть опасность заразиться.
— Опасность? Для кого? — рассмеялась Джоанна. — Ты имеешь в виду себя? Тогда можешь скакать за нами верхом и не забудь прикрыть лицо платочком! Пойдем, мы и так упустили слишком много времени.
Приняв решение и уж не думая больше о своем племяннике, она направилась к выходу, сопровождаемая сэром Джоном, который распахнул перед ней дверь, но тут же отшатнулся — ударивший в грудь ветер чуть не сбил его с ног.
— Послушайся дружеского совета, — заметила она иронично, — садись-ка лучше ко мне в повозку. Еще не известно, что опаснее — сидеть рядом с больным или подставлять ветру спину, когда мы окажемся на вершине холма.
— Я боюсь не за себя, — начал было он, но заметив, что сзади подошел управляющий, добавил: — Пойми, у моей жены, да и у сыновей слабое здоровье. Риск был бы слишком велик.
— Слишком велик, несомненно, сэр Джон. Вам надлежит проявлять осторожность.
«Осторожность, как же!» — подумал я, да и Роджер с Джоанной тоже, судя по выражению их лиц.
К дальним воротам с внешней стороны подъехала тяжелая повозка, и мы с Роджером, сгибаясь под натиском ветра, пересекли двор, провожая вдову к экипажу, в то время как сэр Джон усаживался на свою лошадь. Затем мы вернулись в зал, где монах укутывал в одеяла то и дело терявшего сознание Генри.
— Они готовы и ждут, — объявил Роджер. — Мы с тобой перенесем тюфяк. А сейчас, пока мы тут одни, скажи честно: у него есть надежда на выздоровление?
Монах пожал плечами.
— Как ты сам сказал, он молод и крепок, но сколько раз у меня на глазах тщедушные выживали, а сильные отходили в мир иной. Пусть он побудет на моем попечении в монастыре, я испробую некоторые средства.
— Пробуй, только осторожно, — сказал Роджер. — Если ты потерпишь неудачу, тебе придется держать ответ перед его отцом, и тогда даже сам приор не сможет защитить тебя.
Монах улыбнулся.
— Если я правильно понимаю ситуацию, сэру Отто Бодругану нужно будет очень постараться, чтобы самому себя защитить, — ответил он. — Известно ли тебе, что сэр Оливер Карминоу заночевал вчера в Бокеноде, а на рассвете уехал, не сказав никому из слуг, куда он направляется? И если он тайком поскакал вдоль берега, то лишь с одной целью; найти любовника своей жены и уничтожить его.