Управляющий пошел вниз по дорожке готовиться к отъезду, слуги открыли перед хозяйкой дверцу повозки, и тут Джоанна повернулась к Роджеру.
— Вот видишь, народ доволен, не в пример тебе! — сказала она. — Теперь они и подать будут платить с большей охотой. Обычай заслуживает внимания, поскольку внушает страх, и он с успехом может быть распространен на другие поместья.
— Избави Бог, — ответил Роджер.
Джеффри Лампетоу не преувеличивал, когда говорил о краске у нее на лице, но, возможно, виновата была духота внутри податного дома — краска струйками стекала по щекам Джоанны. По мере того, как она полнела, ее лицо становилось все более отечным, с нездоровым багровым румянцем. С того времени, когда я видел ее в последний раз, она как будто постарела лет на десять. Ее когда-то прекрасные карие глаза потускнели и стали жесткими, как агат.
Она вытянула руку и тронула за локоть Роджера.
— Пойдем, — сказала она. — Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы лгать и изворачиваться. У меня с собой послание к Изольде от ее брата сэра Уильяма Феррерса. Я обещала передать ей лично. Если ты попытаешься воспрепятствовать мне и запрешь свою дверь на засов, я приведу пятьдесят человек и они ее выломают.
— А я найду пятьдесят других — от Тайуордрета до Фауи — и они встанут у них на пути, — ответил Роджер. — Но если желаете, вы можете последовать за мной в Килмерт и попросить принять вас. А даст она вам на это согласие или нет, я сказать не берусь.
Джоанна улыбнулась.
— Даст, — сказала она, — даст. — И подобрав юбки, она в сопровождении монаха направилась к повозке.
В прежние времена Роджер помог бы ей подняться в экипаж, а сейчас это входило в обязанности нового управляющего Хорнуинка, который, зардевшись от гордости, отвешивал ей низкие поклоны; Роджер прошел к воротам позади часовни, где он оставил своего пони, вскочил на него и, ударив каблуками, выехал на дорогу. Тяжелая повозка с Джоанной и монахом прогромыхала вслед за ним. Несколько сельских жителей, задержавшихся дольше остальных, проводили взглядом экипаж, который удалялся по промерзшей дороге мимо стен монастыря в направлении общинного луга. В часовне зазвонил колокол, и я, увидев, что расстояние между мной и Роджером увеличивается и есть опасность потерять их из виду — бросился бежать. Сердце бешено колотилось у меня в груди, в ушах свистел ветер. Вдруг я увидел, что повозка остановилась, сама Джоанна выглянула наружу и помахала рукой, подзывая меня. Задыхаясь, я подошел ближе — свист ветра в ушах усиливался, переходя в оглушительный гул. Вдруг все прекратилось, и я обнаружил, что стою, покачиваясь, возле бьюика, в то время как часы на церкви св. Андрея отбивают семь раз, а Вита, высунувшись из окна машины, делает мне какие-то знаки, и миссис Коллинз и мальчики изумленно таращат на меня глаза.
Глава двадцать вторая
Они говорили все одновременно, перебивая друг друга, а мальчики еще и смеялись. Я услышал, как Микки сказал: «Мы видели тебя, ты бежал вниз по холму, такой смешной!..» А Тедди добавил: «Мама махала руками и кричала, а ты будто не слышал и смотрел в другую сторону!» Вита сидела за рулем и разглядывала меня поверх опущенного стекла. «Садись лучше в машину, — сказала она, — ты же еле стоишь на ногах», и раскрасневшаяся от волнения миссис Коллинз открыла мне заднюю дверцу с противоположной стороны. Я машинально подчинился, забыв о собственном автомобиле, оставленном на стоянке. Бьюик тронулся с места, и мы поехали по дороге, огибавшей деревню, в сторону Полмиара.
— Хорошо, что мы поехали этой дорогой, — заметила Вита. — Миссис Коллинз сказала, что так короче, чем если ехать через Сент-Блейзи и Пар.
Я никак не мог вспомнить, куда они ездили и как вообще тут оказались, и хотя свист у меня в ушах прекратился, сердце по-прежнему бешено колотилось в груди, и я чувствовал, что вот-вот начнется головокружение.
— В Бьюде здорово! — заявил Тедди. — Мы занимались серфингом, но мама не разрешала нам заплывать на глубину. Там в океане такие волны, намного больше, чем здесь. Надо было тебе поехать с нами.
Бьюд — ну конечно! Они поехали в Бьюд, а я остался дома. Но как меня занесло в Тайуордрет? Когда мы проезжали мимо приюта у подножия Полмиарского холма, я посмотрел в сторону Полпи и долины Лампетоу и вдруг вспомнил — Джулиан Полпи не захотел дожидаться гнусного спектакля во дворе податного дома и отправился пешком к себе на ферму, зато Джеффри Лампетоу был в толпе среди тех, кто швырял в барана камнями.
Теперь все кончено. Это никогда больше не повторится. Миссис Коллинз говорила Вите что-то, кажется, просила высадить ее на вершине Полкерриского холма, а дальше я помню, что ее с нами уже нет и машина подкатывает к Килмарту.
— Бегите вперед, — скомандовала Вита мальчикам. — Повесьте плавки в сушилку и начинайте накрывать на стол.
Когда они, взлетев по ступенькам, исчезли в доме, она повернулась ко мне и спросила:
— Ну как, справишься?
— С чем? — Я все еще был в полусознательном состоянии и плохо понимал, о чем она говорит.
— Сможешь подняться по ступенькам? — уточнила она. — Когда мы заметили тебя, ты едва стоял на ногах. Мне было страшно неловко перед миссис Коллинз и мальчиками. Это ж сколько надо было выпить!