Он снова оборвал себя. Им не нужно отправляться в Вудсток, или куда?нибудь еще, за припасами. Они явно выращивают свои припасы сами.
Но что с медицинской помощью, если кто?нибудь заболеет во время снегопада? Может быть, кто?то из них имеет медицинское образование. Все остальное у них, похоже, есть.
Ладно, пусть у них есть все эти достоинства. Они все равно такие же помешанные, как банда шляпников из «Алисы в Стране Чудес». Забились в эту глушь, живут, как первопроходцы. Ни телевизора, ни радио. Интересно, как часто детей отпускают в город посмотреть кино. Наверное, никогда, решил Эд. Может, он не слишком хорошо знает Иезекиля Джошуа Таббера, но было очевидно, что пророк не особенно в ладах с современными фильмами, с их бесконечными насилием, преступлениями и тем, что с точки зрения Таббера, очевидно, является извращением ценностей.
Чем они, черт побери, занимают свое время?
А тут еще этот идиотский разговор, который у него только что состоялся с Мартой Кент, печатником Келли и наборщиком Хэйром. Они, должно быть, потратят месяцы работы на эту ее книгу. И что получат в результате? Четыреста долларов. Откуда они взяли эту сумму? Им нужно именно столько на что?то, что необходимо общине. Ладно. Чем нехороши восемьсот долларов, от которых половина останется в запасе на будущие нужды общины? Это что, никому даже в голову не пришло? Разве профессор Мак?Корд не сказал Эду, что Таббер имеет степень по экономике? Чему они учат в этом Гарварде?
Он снова поборол желание вырвать клок волос.
В этот момент Эд увидел еще одну знакомую особу, исчезающую в одном из коттеджей. Это была Нефертити Таббер.
Он позвал ее, но девушка не услышала.
Эд Уандер сделал глубокий вдох, выпрямился, оттянул воротник указательным пальцем и совершил один из самых храбрых поступков в своей жизни. Он подошел к коттеджу и постучал в дверь.
— Входи, возлюбленная душа, — раздался ее голос.
Эд открыл дверь и на мгновение замер на пороге. Время от времени он встречал в книгах выражение «дрожа всем телом». Литературные герои иногда дрожат всем телом. Эд никогда раньше не представлял, как это может быть. Теперь он в точности знал, как это. Эд Уандер дрожал всем телом.
Однако, если только Говорящий Слово не находился в одной из двух комнат поменьше, которыми, видимо, мог похвастать коттедж кроме большой комнаты, в которую вела входная дверь, Нефертити Таббер была одна. В Нефертити Таббер не было ничего такого, от чего следовало дрожать всем телом. Эд перестал дрожать.
— О, Эдвард, — сказала она. — Возлюбленная душа. Ты пришел ко мне. Она произнесла «возлюбленная душа» не вполне так, как обычно произносили последователи Таббера.
Эд закрыл за собой дверь и откашлялся.
Она приблизилась к нему, держа руки по швам, и остановилась перед ним.
Только и всего. Ему вовсе не пришлось думать об этом. Если бы он подумал, может быть, он бы не сделал. Не сделал того, что получилось так естественно.
Он крепко обнял ее и поцеловал от всего сердца — как это называл старик Хэмингуэй, звонкий поцелуй, «чмок». У нее были губы, созданные для поцелуев. Но она явно не особенно практиковалась.
Похоже было, что Нефертити Таббер в восторге от исправления этого недостатка. Она не вырывалась. Ее лицо было обращено к Эду, в открытых глазах — мечтательное выражение.
Он снова поцеловал ее.
Через некоторое время он опомнился и нервно спросил:
— Ээ… где твой отец, ээ… милая?
Девушка пожала плечами, как будто не желала тратить время на разговоры.
— Отправился в Вудсток поразмыслить над парой кружек пива.
Эд закрыл глаза в кратком призыве к своему ангелу?хранителю, если таковой имеется.
— Иезекиль Джошуа Таббер в городе, пропускает пару стаканчиков?
— Почему бы и нет?
Она взяла его за руку и отвела к кушетке. Кушетка, как машинально отметил Эд, была ручной работы, даже набивка, валики и подушки. Кто?то вложил уйму труда в этот предмет мебели. Девушка удобно уселась рядом с ним, не выпуская его руки.
— Не знаю, — сказал Эд. — Я просто вроде как подумал, что твой отец должен быть против выпивки. Я все время ждал, что мой автобар начнет выдавать молоко, когда я закажу что?нибудь крепкое.
Эду пришло в голову, что это возможность, которую следует использовать, вместо того, чтобы целоваться и обниматься. Не взирая на то, как сильно Нефертити Таббер нуждается в практике. Он сказал:
— Послушай, Нефертити… кстати говоря, ты знаешь, что женщина, которой первоначально принадлежало это имя, была самой прекрасной женщиной древности?
— Нет, — вздохнула она и плотнее прижала его руку к своей талии. — Расскажи мне.
— Я думаю, что твой отец дал тебе это имя, потому что муж Нефертити Аменхотеп был первым фараоном, который учил, что существует единственный бог, — сказал Эд. Он почерпнул эти сведения у профессора Вэрли Ди в одной из передач «Час необычного». Гость, помешанный на религии, придерживался убеждения, что древние евреи первыми пришли к монотеизму.
— Н?ну, нет, — сказала она. — Вообще?то меня так назвал рекламный агент. Мое настоящее имя — Сью.
— Рекламный агент!
— Угм, — отстраненно сказала она, словно не желая разговаривать.
— Н?ну, нет, — сказала она. — Вообще?то меня так назвал рекламный агент. Мое настоящее имя — Сью.