Элен сказала:
— Не забывай, что мы собрались зайти туда и выйти обратно так быстро, что они увидят вместо нас туманное пятно.
На входе был приемный комитет, две особы среднего возраста и девушка. Нельзя сказать, что они преграждали путь в буквальном смысле слова, но все же проще было задержаться.
Одна из особ скорчила гримасу, которая, вероятно, означала улыбку и спросила:
— Кто вы, добрые души? Пилигримы на пути в Элизиум?
Эд мгновение подумал, прежде чем ответить:
— Вряд ли.
— Могу точно сказать, что я — нет, — ответила Элен.
Избавление пришло с неожиданной стороны. Девушка из приемного комитета мягко рассмеялась и сказала:
— Да, боюсь, что вы не пилигримы — пока, по крайней мере. — Она протянула руку. — Я Нефертити Таббер. Сегодняшний оратор, Говорящий Слово,
— мой отец.
— Не только сегодняшний, — вмешалась одна из особ. — Иезекиль Джошуа Таббер — единственный Говорящий Слово. Наставник пути в Элизиум.
— Любой может нести учение людям, Марта, — мягко сказала Нефертити.
— Я перестала понимать, о чем речь, — сказала Элен. — Давай войдем и посмотрим представление.
Эд Уандер пожал протянутую девушкой руку. Она оказалась одновременно твердой и мягкой, и это его смутило. Девушка улыбнулась им вслед. Эд последовал за Элен в палатку. Она направилась к переднему ряду стульев. Уандер подумал, что Элен собралась хулиганить. Он сам сел бы сзади.
Митинг уже начался. Некоторое время вновь прибывшие не слушали оратора. Помогая Элен снять пальто и устроиться на шатком складном стуле, Уандер всей душой желал, чтобы ничего не случилось. Два десятка человек, которые составляли аудиторию, не производили впечатления фанатиков, готовых сжечь живьем каждого, кто не разделяет их убеждений. И все же митинг возрождения религии был последним местом, где Эду хотелось затевать беспорядки.
Элен сказала громким театральным шепотом:
— С этим бобровым мехом он похож больше на Авраама Линкольна, чем на проповедника.
— Шшш, — сказал Эд. — Давай послушаем, что он говорит.
Кто?то позади тоже шикнул, и Элен повернулась посмотреть, кто это. Собственно говоря, решил Эд, Элен права насчет его внешности. В старике, стоящем на возвышении, действительно было нечто линкольновское — высшая красота, проступающая сквозь некрасивость черт. И безграничная печаль.
Он говорил:
— …неважно, каким образом организована система представления или делегирования правительственной функции, в любом случае происходит отчуждение части свобод и средств граждан…
Элен сказала Эду, не поворачивая головы:
— Что это на нем надето? Костюм из джутового мешка?
Эд сделал вид, что не слышит.
— …все партии без исключения, поскольку они стремятся к власти, представляют собой разновидности абсолютизма.
Элен выхватила эту фразу и громко спросила:
— Даже коммунистическая партия?
Таббер — Эд Уандер решил, что это и есть Иезекиль Джошуа Таббер — прервал изложение и мягко глянул на нее.
— Особенно коммунисты, добрая душа. Коммунизм не в состоянии признать, что человек, хотя и является общественным существом и стремится к равенству, в то же время любит независимость. Собственность, по существу, происходит из желания человека освободиться от коммунистического рабства, которое представляет собой самую примитивную форму общества. Но собственность в своем развитии также доходит до крайности и начинает нарушать равенство и поддерживать переход власти к привилегированному меньшинству.
Удовлетворил ответ Элен Фонтейн, или нет, Эд не знал, но он начал удивляться, какое все это имеет отношение к религии. Он шепнул Элен:
— Кем бы он ни был, он не красный. Пойдем.
— Нет, подожди. Я хочу послушать, что еще скажет старый козел. Как вообще эта скелетина заимела такую пухленькую милашку?дочь? Он выглядит так, будто ему на днях стукнет восемьдесят.
Позади кто?то снова зашикал, а кто?то другой сказал:
— Потише, добрая душа. Мы не слышим Говорящего Слово.
На этот раз Элен не потрудилась обернуться, но на некоторое время угомонилась, к облегчению Эда. Он уже видел воочию, как их натуральным образом вышвыривают из палатки. А если Эд Уандер что?то по?настоящему ненавидел, так это насилие, особенно когда таковому подвергалась его собственная персона. Он снова сосредоточился на Таббере, который, похоже, перешел к сути рассматриваемого вопроса.
— Итак, мы утверждаем, что настало время избрать путь в Элизиум. Наша жажда обладания, наша безумная, отчаянная драка за блага, за собственность, за материальные предметы возросли так сильно, что мы превратили эту благословенную землю, данную нашим предкам Всеобщей Матерью, в настоящую пустыню. Нация потеряла уже треть плодородного верхнего слоя почвы, который был на этой земле, когда пилигримы высадились. Потребление нефти со времени окончания Второй мировой войны возросло втрое, и, хотя мы владеем всего одной седьмой частью известных на планете ресурсов, в нашем безумии мы потребляем более половины мировой добычи нефти. Когда?то мы были ведущим в мире экспортером меди, а теперь мы — ведущий импортер. Наши некогда огромные запасы свинца и цинка настолько уменьшились, что их скоро будет невыгодно разрабатывать.