— У меня свидание. Завтра — один из моих выходных, мистер Маллигэн.
— Ну так захватишь свою подружку с собой. Ты что?нибудь слышал про типа по имени Иезекиль Джошуа Таббер?
— Вроде нет. Я бы запомнил такое имя. И я не думаю, что смогу отменить свидание.
Шеф телерадиостанции не обратил внимания на его слова.
— Он — религиозный маньяк или что?то вроде. Дело в том, что общество получило несколько жалоб на него в письмах и по телефону, понимаешь? Жалобщики утверждают, что он ведет подрывную деятельность.
— Вы, кажется, сказали, что он помешан на религии.
— Да, но, кроме того, он еще и подрывной элемент. Многие красные прикрываются религией. Этот архиепископ в Англии, как бишь его. И еврейские рабби, которые вечно подписывают петиции против сегрегации. Как бы то ни было, на последнем собрании нашего филиала было решено выяснить, кто такой этот Таббер. Дело поручили мне.
Эд Уандер уже понял, к чему клонит шеф.
— Свидание… — начал он с робкой надеждой.
— Я в религиозных психах не разбираюсь, а вот ты со своей передачей — спец по всяким чокнутым. Завтра вечером пойдешь на его выступление. Вот адрес. Пустырь на Хаустон?стрит. С отчетом можешь выступить на следующем собрании нашего филиала.
— Послушайте, мистер Маллигэн, я бы не узнал подрывной элемент, даже если бы обнаружил его у себя под кроватью. — Эд выложил козырь. — Это свидание у меня с Элен.
— Элен?
— Элен Фонтейн. Дочь Дженсена Фонтейна.
— Элен Фонтейн! Что девушка из высшего общества, такая как мисс Фонтейн, нашла в… — Маллигэн оборвал фразу на полуслове, рыгнул и пожевал толстые губы.
— Скажи?ка, — спросил он наконец, — ты когда?нибудь разговаривал с мистером Фонтейном о своей передаче с тех пор, как она вышла в эфир?
— Он от нее без ума, — быстро сказал Эд. — Он говорил мне об этом как раз вчера вечером. Мы с ним вместе пропустили пару стаканчиков, пока я ожидал, когда Элен оденется к выходу.
— О?да, в самом деле? — шеф студии подвигал щеками, как будто жевал.
— Ладно, послушай меня. Мистер Фонтейн — член нашего филиала, и Элен, кстати сказать, тоже, хотя она и не часто появляется на собраниях. Почему бы вам вдвоем не заглянуть на этот палаточный митинг на полчасика? Этого хватит с лихвой.
— Палаточный митинг! — воскликнула она, словно не в силах поверить. — Когда ты собрался на эту конвенцию гадальщиков на чайных листьях, я думала, что это последний раз, но…
— Общество Провидцев, — несчастным тоном сказал Эд. — Они в основном разглядывали хрустальные шары, а не чайные листья.
— …теперь ты опять принялся за старое. С чего ты взял, что я вместо свидания соглашусь отправиться на митинг возрождения религии, Крошка Эд Уандер?
Эд принялся торопливо объяснять. Он сказал, что отправил бы вместо себя Маллигэна, если бы это не было поручение Общества Стивена Дикейтьюра. Он сказал, что подумал, что Элен будет в восторге от возможности выполнить свой долг перед Обществом. Он сказал, что они смогут уйти тотчас же, как только она пожелает. Он сказал, что распознает подрывной элемент с первых слов его речи. Он сказал, что всю жизнь только тем и занимался, что разоблачал красных. Он сказал, что распознал в двух своих одноклассниках скрытых коммунистов еще в третьем классе.
Последнее ее доконало, и она состроила ему недовольную гримасу.
— Ну ладно, умник. Следи только, чтобы папа не услышал, как ты валяешь дурака. Он к этому обществу относится серьезно.
Позже, когда они уже сидели в фольксховере, Элен спросила:
— Когда ты уже избавишься от работы в это кошмарное время, Крошка Эд? Мне казалось, идея была дать твоей передаче окрепнуть, а потом перевести ее на телевидение и пустить по воскресеньям утром.
— А?ну, — сказал Эд, — я предполагал именно так. Но старина Толстяк Маллигэн почему?то не соглашается. Он просто не понимает, сколько народу интересуется этой ерундой. Чуть ли не каждый человек в нашей стране верит в те или другие сверхъестественные штуки. Именно такие ребята готовы просидеть половину своей жизни перед ящиком для идиотов. — Эд откашлялся.
— Послушай, если бы ты попросила отца намекнуть…
— А, папу не очень заботит телерадиостанция, — сказала Элен без интереса. — То, что она ему принадлежит, — еще не причина. Ему много чего принадлежит. Вот общество его интересует по?настоящему.
Они добрались до пустыря на окраине города. Почти точно в центре пустыря располагалась средней величины палатка. Только подобравшись ближе, они разглядели, что за ней прячется еще одна.
— О, матерь божья! — протестующе воскликнула Элен. — Неужели там кто?то живет внутри — как цыгане?
В месте, предназначенном для парковки, машин было немного. Эд опустил машину рядом с остальными и погасил фары.
— Похоже, они уже начали, — сказал он.
— Когда у тебя будет настоящая машина, Крошка Эд? — сказала Элен. — Я себя чувствую тараканом, когда выкарабкиваюсь из этой штуки или забираюсь в нее.
Протискиваясь к дверце из?под руля, Эд беззвучно пробормотал:
— Когда я разбогатею, милая. Когда разбогатею.
Он взял ее под руку и направился туда, где, похоже, был вход в больший из полотняных шатров.
Когда разбогатею.
Он взял ее под руку и направился туда, где, похоже, был вход в больший из полотняных шатров.