Я ничего не ответил — Ян ведь мог обидеться, если я начну смеяться.
Ева ждала нас у дверей детской. Заметно было, что ей сильно не по себе. Мне впервые пришло в голову, что я, возможно, ошибся. Возможно, устраивая из ритуала спектакль со зрителями, Ева делала это не для саморекламы. Она ведь актриса, для нее свет рампы и зрители — как спасательный круг. Сделать из кошмара спектакль о кошмаре для нее означает дистанцироваться от пугающей реальности, превратить ее в нечто привычное и не опасное. Вот почему она стремилась оформить все так, словно мы ставим спектакль — подбор актеров, декорации, зрители…
«Ты, как всегда, поспешно судишь о людях. А потом рвешь на себе волосы из-за этого».
«Ой, вот только не надо мне сейчас лекций по этике читать! — отмахнулся я от Хайши. — И вообще, когда это я последний раз рвал на себе волосы?!»
«Просто будь с ней помягче, Фокс! Она волнуется, ведь там ее дочь!»
«И, кроме того, она нам платит. Ладно, ладно, шучу!»
— Ева, — я постарался, чтобы мой голос звучал ободряюще, — вам не обязательно присутствовать при обряде. Если вам страшно, подождите внизу, с вашими друзьями. Или в другой комнате.
— Я… Спасибо! — Ева благодарно коснулась моей руки. — Но я пойду. Я боюсь, но мне нужно быть там. Арина — моя дочь.
— Хорошо. Что бы ни случилось, не вмешивайтесь. Если станет невыносимо, просто тихо выйдите из комнаты. Помните: мы действуем в интересах вашей дочери.
«Ну ты все-таки подонок! — пронеслось в голове. — Можешь смело идти в политику, у тебя получится!»
«Благородство — роскошь, которую я не могу себе позволить, — возразил я. — В конце концов, если бы я не согласился на этот спектакль, Ева нашла бы другого шарлатана. А я, между прочим, на самом деле решил ее проблему! И заткнись! Мне надо работать!»
Я постучался и, не дожидаясь ответа, шагнул в детскую.
Вот, блин!
Я услышал призрачный смех Хайши.
Две мысли почти одновременно пришли мне в голову. Первая: очень неплохо быть дочерью «звезды»! Я и сам не отказался бы иметь в своем распоряжении комнату, размером со всю нашу квартиру, включая кухню и санузел.
Две мысли почти одновременно пришли мне в голову. Первая: очень неплохо быть дочерью «звезды»! Я и сам не отказался бы иметь в своем распоряжении комнату, размером со всю нашу квартиру, включая кухню и санузел. Вторая мысль была панической: наше представление обречено на провал! Дизайн детской являл полную копию «домика Барби». Абсолютно все здесь было в розовых тонах. Знаю одно: ни один ритуал, будь это даже кровавое жертвоприношение, в таком антураже не мог восприниматься серьезно. Ну как можно серьезничать внутри кремового торта?!
Вошедший следом Ян произнес длинную тираду на латыни. Даже моих скудных знаний мертвого языка хватило, чтобы понять — это была не молитва. Похоже, пан Замойский тоже недолюбливал розовый цвет.
Зато Арина честно решила нам подыграть. Одетая и черные джинсы и черную футболку, из-за которых ее лицо и руки казались особенно бледными, она лежала на кровати, успешно прикидываясь манекеном. Когда мы вошли, она медленно повернула голову и молча уставилась на нас — это вышло очень эффектно. Ну, во всяком случае, на Еву произвело впечатление.
— Не бойтесь, милая пани! — величественно выпрямился Ян. — Мы здесь, дабы разрушить происки Сатаны и восстановить… э-э-э… восстановить…
— Справедливость, болван, — проворчал я под нос и добавил громче: — Ева, помните, что я говорил: не вмешивайтесь ни в коем случае.
Незаметно подмигнув Арине, я достал из кармана пакет с солью и пошел по большому кругу, заключая в соляное кольцо и кровать с девочкой, и заодно нас с паном Замойским. Если следовать классике, стоило бы начертить пентаграмму мелом, но, если честно, мне было лень возиться с мелком. Да и выглядела процедура с солью гораздо величественнее, чем ползание на карачках. Ева завороженно наблюдала, как я замыкаю контур и расставляю в углах свечи. Потом пришла очередь листков с нарисованными символами. Вообще-то можно было обойтись и без них, но я с детства неравнодушен к каллиграфии.
Описание ритуала для меня откопала Женька на каком-то сайте, где в свободное от работы время офисные «хомячки» изображали из себя могущественных ведьм и колдунов. Женька скачала с десяток разных описаний, и я выбрал то, что наиболее соответствовало моим эстетическим взглядам. К тому же для данной процедуры не требовалось дорогостоящего реквизита или выполнения неприятных действий вроде принесения в жертву черного петуха в полночь на могиле висельника. На самом деле, судя по названию, этот ритуал служил для вызывания демона, но я решил, что это не имеет большого значения для задуманного мною фарса.
Пан Замойский неодобрительно покосился на мои художества, но спорить не стал — только украдкой приложился к фляжке. Мы с ним уже успели переругаться из-за привнесения в предстоящую процедуру экзорцизма «самодеятельности» — так Ян назвал мой план действий. Но в итоге он вынужден был признать, что сам по себе ритуал экзорцизма выглядит не особо зрелищно и добавление некоторых экзотических элементов оживит представление.