— Ты смеешься?
— Извини… просто это действительно смешно — умирающий человек встречает умирающую богиню… Извини.
— Ты странный человек. Ты умираешь и смеешься над собой. Ты смеешься надо мной, но я чувствую, что на самом деле тебе меня жаль.
— Думаешь, так не бывает?
— Обычно люди в такой момент беспокоятся о себе. А если и вспоминают о богах, то только чтобы попросить помощи.
— Какой теперь смысл? Кажется, я могу позволить себе роскошь больше не думать о себе. Или ты способна меня исцелить?
— Нет. Даже раньше, при всем моем могуществе, исцелять людей было не в моей власти. Я — Священные Ножницы. Могу лишь обрезать нить.
— Почему же ты медлишь? Обрежь мою…
— Не знаю. Я не хочу, чтобы твое время истекло.
— Брось! Мне кранты. Даже я сам это чувствую.
— Не хочу. Если твое время действительно истечет, здесь сразу объявится моя сестра. Правда… она и так придет. Даже если бы я не захотела обрезать твою нить, она бы все равно взяла тебя — она-то с каждым столетием становится все сильнее. Я уже ничего не решаю. Я стала бесполезным призраком…
— Очень красивым призраком. Жаль, я сейчас несколько не в форме…
— Ну ты и тип! — Хайша невольно рассмеялась.
— Мне это часто говорили. Хайша… отпустила бы ты меня, а? Устал я что-то…
Богиня пристально посмотрела мне в глаза:
— Ты хочешь жить?
— Я похож на идиота? Конечно, хочу… но не так. Если ты собираешься держать меня, пока кто-нибудь не наткнется и не вызовет «скорую», не делай этого. Жить парализованным я не смогу.
— Я хочу предложить тебе кое-что другое.
— Что? Ты же сказала, что не можешь исцелить меня.
— Тебя — нет. Но себя — могу. Если бы в твоем теле была моя душа…
— Ты хочешь, чтобы я отдал свое тело… тебе?
— Интересно, что бы ты ответил, предложи я именно это? Молчи! — Хайша приложила руку к моим губам. Этого небольшого жеста оказалось достаточно, чтобы я не смог произнести ни слова. А некоторые женщины еще жалуются, что не могут заставить меня держать язык за зубами! — Я не стану подвергать тебя такому испытанию. И себя — тоже. Я не прошу отдать мне все тело — только потесниться. Дай мне место в своем сердце.
— И ты сможешь исцелить нас?
— Нет. Моих теперешних сил не хватит на это, — призналась богиня. — Но самые серьезные раны смогу залечить. А дальше тебе придется бороться самому. Но ты сильный. Вместе у нас есть шанс выжить.
— Есть шанс выжить — значит, есть вероятность умереть, причем обоим. Я прав?..
Хайша промолчала, продолжая так же пристально смотреть мне в глаза.
— Значит, прав. Зачем тебе это?
— Я же говорила, еще лет сто — и от меня ничего не останется. И что за жизнь у беспомощного ночного призрака? А если ты выживешь, то и у меня будет возможность прожить — пусть и деля с тобой — еще сколько-то лет настоящей, полной жизни… И потом…
— Что?
— Ты смотришь на меня, как на женщину.
После стольких столетий забвения это возбуждает…
Она наклонилась и поцеловала меня. Рот и горло наполнились сладким ледяным потоком, словно я пил родниковую воду. По мере того как этот холод опускался все ниже, заполняя каждую клеточку моего тела, Хайша становилась все прозрачнее — через нее уже просвечивали звезды, верхушки деревьев… Потом она исчезла совсем.
Я умер совершенно счастливым.
А потом пришла боль.
Невыносимая, жгучая, благословенная боль.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Наконец-то этот сумасшедший день закончился!
То есть на самом деле, если я весь день бегал по городу, пытаясь поймать домашнего любимца, сбежавшего от эксцентричного богатого старика, — это вполне нормальный день для меня. Такова уж доля частного сыщика. Это только в старых голливудских фильмах с Хамфри Богартом жизнь детектива состоит из расследования преступлений века и бурных романов с красивыми блондинками в перерыве. Не знаю, может, у них там, в Америке, так и есть. Но я-то живу здесь! И мой типичный рабочий день заключается в блуждании по помойкам и опрашивании прохожих — не попадался ли им на глаза полутораметровый поросенок в черепашьем панцире, с крокодильим хвостом и истеричным характером. Время от времени — отмечу особо — извергающий огонь.
Именно то обстоятельство, что искать надо огнедышащего свинодракона жутковатой наружности, и придает обыденному рабочему дню отчетливый привкус безумия. Но такая уж у меня работа.
А с другой стороны, почему бы эксцентричному богатому старику не держать в качестве домашнего любимца чжуполуна? Если подумать, разве не что-нибудь подобное подразумевают, говоря об эксцентричности? А то, что большинство людей считает чжуполуна существом вымышленным, так это, извините, в силу узости кругозора. Ну не любят люди то, что не укладывается в куцую картину мира, которую им вкладывает в голову средняя школа! Не верите? Думаете, это у меня приступ мизантропии? Как бы не так!
Вот вам живой пример. Тащу я, значит, эту тварь — чжуполуна Ми-ми — в нашу берлогу и у самого порога встречаю соседку по лестничной клетке, Едвигу Константовну, которая вышла покурить. Произойди эта встреча лет пять назад, когда мы с напарником только открыли агентство, я заволновался бы, что пожилая женщина сейчас упадет в обморок. Но эти пять лет меня многому научили, потому спокойно раскланиваюсь с ней и начинаю отпирать дверь.