Чем дальше развивается наука, тем страшнее катастрофы, тем красивее разрушения. В конце выставки Вирилио, пожалуй, переборщил: здесь крутят на телеэкране пиротехническое чудо, потрясающий фейерверк над Шанхаем. Он осмелился соотнести реальный ужас и художественную красоту. Выставка оставила у меня горький привкус. Уходя, я обвинял себя еще сильнее, чем раньше. Можно ли равнять рухнувшие башни-близнецы с обыкновенным фейерверком, будь он хоть самым грандиозным на свете? О, какое красивое пламя, какой красивый синий цвет, какие красивые горящие тела? Смогу ли я смотреть на себя в зеркало, опубликовав подобный роман? Мне хочется выблевать весь мой завтрак в «Небе Парижа», но я не могу не признать, что получаю удовольствие, глядя на этот ужас. Мне нравится огромный столб дыма, встающий над обеими башнями на широком экране (в реальном времени): белый султан в синем небе, словно шелковый шарф протянулся между землей и морем. Он нравится мне не только своим эфирным великолепием, но и тем, что мне известен его апокалиптический смысл, таящееся в нем насилие и ужас. Вирилио ставит меня лицом к лицу с бесчеловечной частью моего человеческого существа.
9 час. 09 мин
Папин способ не трусить — это говорить не закрывая рта.
— Как только нас вывезут отсюда на вертолете, я веду вас в «FAO Schwarz» и покупаю все игрушки, какие вы захотите. Учиним грандиозный набег.
— И будем пить «Доктора Пеппера»?
— Ладно. А вы знаете, как ваш прапрадедушка чуть не вложился в Coca-Cola Company? Я вам не рассказывал эту историю? В те времена наше семейство жило в Атланте. Однажды к нам в гости зашел местный аптекарь: ему нужны были деньги, чтобы запустить в производство только что созданный новый напиток. Поскольку мы были из числа богатых городских патрициев, он, естественно, предложил вашему предку поделить прибыли. У Йорстонов эта история превратилась в сущий анекдот: ведь аптекаря на нашем ранчо даже пригласили на обед! Он дал всему семейству попробовать свой странный продукт на основе листьев коки. Все нашли, что пить эту гадость невозможно. «Да еще и цвет такой противный!», «Йок! Это никогда не будет продаваться!» Аптекарь возражал, ссылаясь на то, что его формула способствует пищеварению и содержит витамины.
«Да еще и цвет такой противный!», «Йок! Это никогда не будет продаваться!» Аптекарь возражал, ссылаясь на то, что его формула способствует пищеварению и содержит витамины. Ваш предок с хохотом воскликнул, что «до сих пор еще никто не предлагал ему вложить деньги в слабительное». И изобретатель кока-колы ушел без копейки. Долгие годы вся семья потешалась над этой историей. А потом, в один прекрасный день, стало не до смеха: если бы мы помогли скромному аптекарю, сегодня красовались бы в верхней части топ-листа журнала «Форбс»…
Эту историю папа рассказывал уже, наверно, раз тридцать, но мне не надоело. У него такой довольный вид, когда мы с Джерри его слушаем. Мне нравится, что мы чуть не стали богачами. Каждый раз, когда я пью стакан коки, я думаю, что мог бы быть ее совладельцем. Но на предков нечего обижаться. Нам в школе рассказывали. Они предпочитали свои плантации, где рабы собирали хлопок. Они же не знали, что разорятся во время войны с янки, а потом найдут нефть. На самом деле они были круглые дураки, но где-то им везло, где-то нет, как когда. Вроде как нам сейчас. Сначала я думал: супер, отмазались от школы, смотались в Нью-Йорк, лопаем супер-оладьи, папа разрешает поиграть с кнопкой лифта, она загорается и динькает, и вообще все тип-топ. А сейчас, похоже, дело плохо, тут и пожар, и у Джерри кровь из носа, и я все время кашляю, что-то совсем напряг. Лурдес ничего себе, симпатичная, только все время хнычет, надоела до смерти. Энтони сидит тихо, Джеффри мотается туда-сюда, то занимается своей группой, то возвращается посмотреть, ловят ли мобилы. Они все симпатичные, только мы все равно в глубокой заднице. Наверно, пора папе пускать в дело свои бессознательные суперспособности, которые включаются в случае мега-опасности. Думаю, через пару секунд они включатся, ему бы только успеть переодеться в костюм супергероя, как Кларку Кенту. А пока он предпочитает трепаться о предках, которые проморгали сделку века; уж без этого мы бы как-нибудь обошлись. Блин, я и в комиксах-то этого терпеть не могу: вечно надо ждать уйму времени, пока герой наконец не проснется и не спасет тех несчастных, что не могут выбраться из горящего здания. Надоело, но это всегда так. Если бы герой явился с самого начала, не было бы саспенса. Та же фишка и в боевиках по телевизору. Да и парни, которые делают мультики, это знают: юные телезрители должны ждать. Ну, мы и ждем. Вообще мы, дети, только и делаем, что ждем. Ждем, когда состаримся, чтобы сколько угодно объедаться M&M's и не умолять каждый раз родителей сходить с тобой в парк студии «Universal». От нечего делать я притворяюсь, будто мне интересно слушать папину историю.
— Скажи, па, кроме шуток, это правда, что мы чуть не стали «семейством Кока-кола»?
И папа доволен, он больше не плачет, он улыбается, это гениально: «Ну да, Дэвид, представляешь?», а Джерри пожимает плечами, потому что тоже знает эту историю наизусть и не понимает, почему я делаю вид, будто слышу ее в первый раз. Тоже мне бином Ньютона: надо поднять папин моральный дух, а то он будет не в форме и не сможет использовать свои гигасилы.