— Я убил его… — неожиданно прохрипел лежавший на полу.
— Бредит? — вслух осведомилась одна из теней.
— Бредит? — вслух осведомилась одна из теней.
— Можете, убрать? — вопросом на вопрос ответила другая. И вытащила из кармана крохотный черный шарик на трубочке без рукояти — распылитель ограниченного действия. Сноп лилового искрящегося света накрыл лежащего, окутал фиолетовым облаком… и пропал, улетучился.
— Что еще за дела?! — воскликнул первый страж.
— Это фантом, — развел руками другой. — Его здесь нет, одна видимость. Сейчас проверю! — Он подошел ближе к лежащему, пнул ногой — удар был ощутим и телесен. Он пнул сильнее.
— Прости меня, я чуть не убил тебя… — снова прохрипел лежащий. И открыл глаза. Они смотрели вверх, но ничего не видели, это был отсутствующий взгляд человека, глядящего во мрак.
— Брось ты его! Не наше дело!
— Да, пора заняться этим! — он кивнул на Цая.
Цай вытаращенными глазищами, сквозь наплывающие полупрозрачные бельма смотрел на Ивана, лежащего посреди камеры, и ничего не понимал. Да, он знал, что самого Ивана нет, что лежит здесь лишь его материальная оболочка, а точнее, просто конгломерат атомов, молекул, клеток, внешне абсолютно похожий на ушедшего.
Но почему распылитель не берет этого двойника? Почему?! Цай ван Дау был не просто инженером, ученым, конструктором и создателем новейших технологий, он был еще и философом, мыслителем. И он обязан был даже перед смертью разгадать загадку, ум его проснулся, Цай ожил. Ретранс делали не на Земле, его делали не в этом веке — и все его возможности были еще неясны. Но ретранс явно гарантировал возвращение странника в его тело, то есть он обеспечивал неуничтожаемость этого тела! Теперь все менялось в корне.
Карлик Цай встал. Подошел ближе к стражам Синдиката, шершавым распухшим языком провел по кровоточащему нёбу и, глядя прямо в невыразительные глаза одного из стражей, плюнул черным сгустком ему в лицо.
Цай знал, что они могут убить его здесь, уничтожить полуматериальную оболочку, но им неподвластно его тело, оставленное в бункере… а сознание, душа, все, что спрессовано в объеме его мозга — неуничтожимы, даже если его сейчас распылят в ничто, они распылят только материю, а сам он вернется туда, откуда прибыл.
Цай громко расхохотался.
И стражи все поняли. Они осознали свое бессилие.
Один из них, оплеванный и униженный, достал из кармана платочек, размазал черную кровь по лицу. И прошипел:
— Ничего! Куда ты от нас денешься?!
Другой злорадно ухмыльнулся и уставился в упор на Цая ван Дау, беглого каторжника, наследного императора и гения подповерхностных структур. Этот гений нужен был Синдикату живым. Но ни одна из инструкций и ни один приказ не освобождали этого гения от заслуженных им наказаний, а уж степень этих наказаний дозволялось иногда определять самим серым стражам на месте.
Очнулся Иван в зеленой травушке посреди колючего полуживого кустарника. Он не сразу понял, что произошло, долго озирался, вспоминал, пока не сообразил, что Авварон, подлец и негодяй, исполнил обещанное, а потом снова впихнул его в «черный пузырь». А вот сколько прошло времени, Иван не знал. Он сидел в траве и удрученно разглядывал свои разбитые в кровь, изодранные руки. Все лицо горело от боли, кости ломило, комбинезон был черен и грязен. Жуткий сон! Да, все это было жутким, кошмарным сном, этого не могло быть в действительности, не могло, и все тут! Сын?оборотень, осиновый кол, страшная избушка, и не избушка вовсе, а переходной шлюз, такие на Земле будут лет через тыщу, не раньше! Аленка, постаревшая до неузнаваемости, наваждение, злой, гнетущий морок!
Горло сдавливало накатывающими судорогами, измятая грудь болела, пылала- она, как и лицо, было сплошной раной, одним большим синяком?нарывом.
Иван провел рукой по коже, — прямо под разодранным воротом, от шеи, потом на грудь», крестика не было.
Неужели он и впрямь отдал его сыну?оборотню?! Нет, скорее всего цепочка оборвалась и крестик потерялся, лежит где?нибудь как и кристалл этот. Сон! Тягостный, черный сон! Но он сам просил о встрече, никто ему не навязывал ее. Ах, Авварон, Авварон — темная душонка, одним словом, нечисть.
Иван попробовал приподняться- тело его слушалось, но болело немилосердно, до черных кругов в глазах, до неудержимого стона. Это ж надо, как его отделали! И кто? Сыночек родной! Родимый! Плоть от плоти, кровь от крови! Оборотень! Мерзавец! Предатель! Негодяй!
Иван вдруг оборвал свои излияния… это кто еще предатель?! это кто негодяй?! Он сам их бросил и предал. И родился его сын не на Земле, а в треклятущем Пристанище, и рос в нем, по его черным и гнусным законам. Хорошо еще не стал чем?то похуже! и не сон это, а явь, чистая явь! Иван глухо, с надрывом застонал.
Но тут же вновь люто сдавило виски, бросило наземь, замутило, закрутило. И пробился прямо в мозг голос:
— Иван! Иван, что с вами?! Почему вы молчите? Я не могу долго поддерживать связь, канал скоро закроется!
Иван!!!
— Да здесь я, — вяло ответил Иван. Он не знал, что делать. Авварон не простит ему обмана. Да и идти на обман дело негожее, грех. Хотя какой это грех провести нечистую силу, не грех, а хитрость… военная доблесть. Эх?хехе, хитрость, это и есть грех. Да, он обещал отдать Кристалл, обещал, никуда не денешься. Но разве он называл точные сроки, когда отдаст?! Нет, не называл. Ну и нечего спешить. Все будет отдано, что положено. Потом!