— В прошлом году, — сказал Биффи, — я решил поездить по Канаде и половить лосося.
— В прошлом году, — сказал Биффи, — я решил поездить по Канаде и половить лосося.
Я заказал ещё один коктейль. Я не могу слушать рыболовные истории без стимулирующих напитков.
— На пароходе, идущем в Нью-Йорк, я встретил девушку. — Он издал горлом звук, совсем как бульдог, который пытается как можно скорее сожрать полкотлеты, пока у него не отняли второй половины. — Берти, старина, я не в силах её описать. Просто не в силах.
Хоть тут мне повезло.
— Такой красавицы я ещё не видел! Мы каждый день прогуливались по верхней палубе после обеда. По профессии она была кем-то вроде актрисы.
— Что значит кем-то вроде актрисы?
— Понимаешь, она позировала художникам, работала манекенщицей, ну и всё такое. Затем она скопила немного денег и отправилась в Нью-Йорк, чтобы подыскать там работу. Она мне всё про себя рассказала. Её отец был хозяином бакалейной лавки в Клэпхеме. А может, в Чизлвуде. По крайней мере это была либо бакалейная лавка, либо сапожная мастерская.
— Легко спутать.
— Я пытаюсь тебе объяснить, — недовольно сказал Биффи, — что она принадлежала к добропорядочному среднему классу общества. Такой женой каждый мог бы гордиться.
— Ну и кто ей гордился?
— Никто. В том-то всё и дело. Я хотел, чтобы она вышла за меня замуж, и я её потерял.
— Ты хочешь сказать, вы поссорились?
— Нет, я не хочу сказать, что мы поссорились. Я хочу сказать, что потерял её в буквальном смысле слова. В последний раз мы виделись в таможне за грудой наваленных чемоданов. Я попросил её стать моей женой, она согласилась, и всё было просто замечательно, но вдруг какой-то наглый придурок в фуражке пристал ко мне с разговорами о каких-то сигаретах, которые я забыл занести в таможенную декларацию. Мы и так здорово задержались, тем более что пароход прибыл в половине одиннадцатого, поэтому я отправил Мэйбл в гостиницу и обещал зайти за ней на следующее утро, чтобы вместе позавтракать. С тех пор я её не видел.
— Ты хочешь сказать, в гостинице её не было?
— Может, и была. Но…
— Ты хочешь сказать, ты за ней не пришёл?
— Берти, старина, — произнёс Биффи угрожающим голосом, — ради всего святого, прекрати говорить мне, что я хочу и чего не хочу сказать. Если ты будешь мне мешать, я окончательно запутаюсь, и мне придётся начать всё сначала.
— Я не буду мешать, — торопливо произнёс я.
— Ну вот. Короче, я забыл, как называлась гостиница. После того, как я полчаса объяснялся насчёт сигарет, у меня начисто отшибло память. Мне казалось, я где-то записал, куда она поехала, но, видимо, я ошибался, потому что я просмотрел все свои бумаги, но адреса так и не нашёл. Всё было бесполезно. Я потерял её навсегда.
— Но почему ты не навёл справок?
— Видишь ли, Берти, дело в том, что я забыл, как её зовут.
— Ну, знаешь! — Такого я не ожидал даже от Биффи. — Ты не мог забыть, как её зовут. К тому же ты только что назвал её по имени. Кажется, Мюриель. Или нет?
— Мэйбл, — холодно сказал Биффи. — Я забыл не имя, а фамилию. Нет, Берти. Всё было кончено, и я уехал в Канаду.
— Подожди, — сказал я. — Ведь ты наверняка сообщил ей, кто ты такой. Если ты не мог её разыскать, ей-то не составляло труда тебя найти?
— Вот именно. Поэтому я и говорю, что потерял её навсегда. Она знает моё имя, где я живу и всё остальное, но я не получил от неё ни одной весточки. Мне кажется, когда я не пришёл в гостиницу на следующее утро, она решила, что тем самым я отказался от своих слов, то есть раздумал на ней жениться, и просто постеснялся сказать правду в глаза.
— Может быть, — согласился я. Он, конечно, был прав, другого объяснения я не видел. — Знаешь, тебе надо развлечься, чтобы залечить свою сердечную рану. Как насчёт ужина в Аббатстве или ещё где-нибудь?
Биффи покачал головой.
— Не поможет. Я уже всё перепробовал. Кроме того, я сегодня уезжаю четырёхчасовым поездом. Завтра я обедаю с человеком, который хочет купить мой дом в Хертфортшире.
— Ты продаёшь свой дом? Мне всегда казалось, ты от него в восторге.
— Верно. Но мысль о том, что мне придётся жить одному в этой огромной конюшне, сводит меня с ума. После того, что произошло, я сам не свой, Берти. И когда сэр Родерик Глоссоп предложил мне…
— Сэр Родерик Глоссоп? Ты имеешь в виду этого психомана?
— Да, он знаменитый невропатолог. Откуда ты его знаешь?
День был жаркий, но меня прошиб холодный пот.
— В течение одной или двух недель я был обручён с его дочерью, — дрожащим голосом сказал я. — Мне удалось отвертеться от брачных уз в последнюю секунду, и воспоминания об этом кошмаре до сих пор мучают меня по ночам.
— Разве у него есть дочь? — рассеянно спросил Биффи.
— Есть. Сейчас я расскажу тебе…
— Прости, старина, но мне некогда, — Биффи встал из-за столика. — Мне надо вернуться в отель и уложить вещи, не то я опоздаю на поезд.
Как вам это понравится? А ведь только что он целый час плакался мне в жилетку! Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что принцип «живи сам и давай жить другим» постепенно исчезает из нашего сознания. Ну и ладно. Я посадил Биффи в такси и отправился на ленч к художнику.