Адамово яблоко бедолаги несколько раз подпрыгнуло, затем он заговорил.
— Понимаешь, дядя, ты лишил меня пособия, а мне позарез понадобились наличные, чтобы организовать птицеферму. Я хочу сказать, это стопроцентный верняк, и всего за несколько долларов. Сначала ты покупаешь курицу, а потом она начинает нести по одному яйцу семь дней в неделю, и ты продаёшь эти яйца, скажем, по семьдесят пять центов за штуку. Курица сразу же себя оправдывает. Прибыль…
— Что за чушь ты несёшь? Какая курица? Ты дал мне понять, что твои дела идут более чем успешно!
— Старина Бяка несколько преувеличил, — снова вмешался я, решив не бросать друга в беде.
— Ваш племянник, знаете ли, целиком зависит от этого вашего пособия, и когда вы перестали его выплачивать, бедняга попал впросак и решил немного подзаработать. Вот мы и придумали план с рукопожатиями.
— Значит, ты мне солгал! Ты намеренно обманул меня, прикинувшись деловым человеком!
— Бедный Бяка не хотел ехать на ранчо, — объяснил я. — Ему, знаете ли, не нравятся коровы и лошади, но в курицах он уверен на все сто. И если б вы немного помогли ему…
— После того, что произошло? После того, как он выставил меня на посмешище? Ни цента!
— Но…
— Ни цента!
Внезапно я услышал, как позади меня кто-то почтительно кашлянул.
— Если позволите, сэр, я могу внести одно предложение. Если мистеру Бикерстету срочно понадобились наличные и он не знает, где их достать, ему не составит труда получить необходимую сумму, рассказав о событиях, происшедших сегодня утром, репортёру одной из центральных газет, специализирующихся на скандальной светской хронике.
— Боже праведный! — сказал я.
— Будь я проклят! — сказал Бяка.
— Великие небеса! — сказал старикан Чизвик.
— Слушаюсь, сэр, — сказал Дживз.
Глаза у Бяки заблестели, и он резко повернулся к своему дяде.
— Дживз абсолютно прав! Так я и сделаю! «Кроникл» оторвёт у меня эту историю с руками и ногами. Они заплатят столько, сколько я захочу!
Из горла старикана вырвалось нечто среднее между стоном и воем.
— Френсис, я категорически запрещаю тебе обращаться в газету!
— Тебе хорошо говорить, — сказал Бяка, воодушевляясь всё больше и больше,
— но если мне негде взять денег…
— Подожди! Э-э-э, подожди, мой мальчик! Ты такой нетерпеливый! Быть может, мы с тобой что-нибудь придумаем…
— Я не поеду ни на какое дурацкое ранчо!
— Нет, конечно, нет! Нет, нет, мой мальчик! У меня и в мыслях этого не было! Я… я думаю, — на мгновение он заколебался, — я думаю, лучше всего будет, если ты вернёшься со мной в Англию. Я… я могу… мне кажется, что у тебя получится… э-э-э… воспользоваться твоими услугами в качестве моего личного секретаря.
— Это мне подходит.
— Естественно, я не буду платить тебе жалования, но, как ты знаешь, в политической жизни Англии личный секретарь пользуется всеми привилегиями…
— Единственная привилегия, которой я намерен воспользоваться, — твёрдо сказал Бяка, — это пятьсот фунтов стерлингов в год, выплачиваемых мне ежеквартально.
— Мой дорогой мальчик!
— И ни пенсом меньше!
— Но, Френсис, подумай о тех великолепных возможностях, которые перед тобой откроются, когда ты станешь моим личным секретарём. Ты наберёшься опыта, станешь тонким политиком, короче, э-э-э, окажешься в исключительно выгодном положении, которое полностью компенсирует тебе отсутствие жалования.
— Пять сотен в год! — заявил Бяка, смакуя каждое слово. — И вообще, эта сумма — ничто по сравнению с тем, что я мог бы заколотить, организовав птицеферму. Сам посуди. Допустим, у тебя есть дюжина куриц. Каждая курица родит дюжину цыплят. Потом цыплята вырастут, станут курицами и тоже начнут рожать цыплят, а затем все они начнут нести яйца! Да это целое состояние! За яйца в Америке можно получить всё, что угодно. Парни выдерживают их на морозе год за годом и ни за какие деньги не соглашаются продавать их дешевле, чем по доллару за штуку. Неужели ты думаешь, я откажусь стать миллионером меньше чем за пятьсот весёлых в год, что?
На мгновение лицо старого Чизвика нервно задёргалось, потом он сдался.
Неужели ты думаешь, я откажусь стать миллионером меньше чем за пятьсот весёлых в год, что?
На мгновение лицо старого Чизвика нервно задёргалось, потом он сдался.
— Хорошо, мой мальчик, — сдавленным голосом сказал он.
— Ну и чудненько! — заявил Бяка. — Считай, я тоже согласен.
* * *
— Дживз, — сказал я. Бяка со стариканом отправились в ресторан, чтобы отпраздновать Бякино назначение на новую должность. — Дживз, ты превзошёл самого себя.
— Благодарю вас, сэр.
— Ума не приложу, как тебе это удаётся.
— Да, сэр?
— Жаль только, что тебе ничего не перепало.
— Насколько я понял из слов мистера Бикерстета, сэр, он намеревается вознаградить меня за мои скромные усилия несколько позже, когда у него появится такая возможность.
— Этого недостаточно, Дживз!
— Сэр?
Мне, как вы сами понимаете, не хотелось ему уступать, но другого способа отблагодарить честного малого я не знал.
— Принеси мои бритвенные принадлежности.
Глаза его радостно вспыхнули, но на лице отразилось сомнение.
— Осмелюсь спросить зачем, сэр?
— И сбрей мои усы.
На мгновение наступила тишина. Я видел, что он был тронут до слёз.