Грустные размышления о Дживзе и о Мотти окончательно меня расстроили. Чем больше я думал о своём положении, тем мрачнее оно мне казалось. И главное, я был бессилен что-либо изменить. Если я дам Мотти пинка под одно место, он наябедничает на меня маме, а та пожалуется тёте Агате. Рано или поздно я захочу вернуться в Англию, а мне совсем не улыбалось сойти на пирс и первым делом увидеть тётю Агату с плёткой-семихвосткой в руках. Я просто обязан был приютить этого придурка и ублажать его по мере сил.
Примерно в полдень прибыл багаж Мотти, а затем рассыльный принёс большой пакет, в котором, по всей видимости, находились те самые хорошие книги. Пакет был достаточно велик, чтобы угомонить Мотти не меньше чем на год. Заметно повеселев, я нацепил шляпу — Специальную Бродвейскую, — поправил узел цветастого галстука и отправился.на ленч со своими друзьями. Мы отлично перекусили, поболтали, обсудили кое-какие слухи, ну и всё такое прочее. Время текло незаметно, и я почти забыл о существовании Мотти.
Я пообедал в клубе, затем пошёл в театр и вернулся домой довольно поздно. Мотти нигде не было видно, и я решил, что он отправился спать. Правда, мне показалось странным, что пакет с книгами, перевязанный шпагатом, всё ещё лежал в прихожей. Наверное, Мотти, проводив маму, так устал, что сразу завалился в постель.
Дживз принёс мне в спальню рюмку виски с содовой, которую я всегда выпиваю на ночь.
По его поведению было ясно, что он всё ещё дуется.
— Лорд Першор спит, Дживз? — спросил я вежливо, но с достоинством, короче, сами понимаете, каким тоном.
— Нет, сэр. Его светлость ещё не вернулся.
— Не вернулся? То есть как?
— Его светлость зашёл после половины седьмого, переоделся и снова вышел.
В этот момент у входной двери послышались какие-то звуки, словно кто-то в неё царапался. Затем раздался тупой удар.
— По-моему, надо выяснить, в чем там дело. Взгляни, Дживз.
— Слушаюсь, сэр.
Он исчез и через мгновение появился.
— Если вас не затруднит помочь мне, сэр, я думаю, вдвоём мы сможем его внести.
— Внести?
— Его светлость лежит на коврике у двери, сэр.
Я пошёл вслед за Дживзом. Малый оказался прав. Мотти лежал на резиновом коврике, и из его горла вырывались слабые стоны.
— Боже мой, у него припадок! — сказал я и наклонился, вглядываясь в белое как мел лицо. — Дживз! Кто-то накормил его мясом!
— Сэр?
— Ты ведь знаешь, он вегетарианец. Должно быть, ему подсунули бифштекс или что-нибудь в этом роде. Немедленно вызови доктора!
— Вряд ли его светлости необходим доктор, сэр. Если вы возьмётесь за ноги, а я…
— Разрази меня гром, Дживз! Не думаешь ли ты… не мог же он…
— Я склоняюсь к этому мнению, сэр.
И, будь оно всё неладно, Дживз оказался прав! Как только он подал мне эту здравую мысль, я прозрел. Мотти был пьян. В стельку!
Я был шокирован до глубины души.
— Кто бы мог подумать, Дживз!
— Никто, сэр.
— Избавившись от неусыпного ока, сразу пустился во все тяжкие!
— Вот именно, сэр.
— Неизвестно, где он шлялся допоздна, и всё такое. Что?
— Вы абсолютно правы, сэр.
— Придётся его внести.
— Да, сэр.
Мы втащили Мотти за руки и за ноги, и Дживз уложил его в постель, а я закурил сигарету и начал обдумывать ситуацию. У меня опять появились дурные предчувствия. Видимо, мои неприятности только начинались.
На следующее утро, выпив чашку чая, я отправился в комнату Мотти на разведку. Я думал, что застану стонущего инвалида, но он сидел на кровати как ни в чём не бывало и увлечённо читал «Забавные истории».
— Привет! — сказал я.
— Привет! — сказал Мотти.
— Привет! Привет!
— Привет! Привет! Привет!
После чего я попал в затруднительное положение, не зная, как продолжить нашу беседу.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
— Великолепно! — радостно объявил Мотти, сияя улыбкой. — Послушайте, что я скажу, этот ваш малый, как его, Дживз, парень что надо! С утра у меня трещала голова, но он принёс мне странный тёмный напиток — сказал, это его собственное изобретение, — и я сразу стал как новенький! Надо будет почаще с ним консультироваться. Таких, как он, раз-два и обчёлся!
Я смотрел и не верил своим глазам. Неужели это был тот самый придурок, который вчера сидел и сосал трость?
— Наверное, вы съели вчера что-нибудь для вас непривычное? — сказал я, давая ему шанс с честью выйти из положения. Но Мотти и не подумал воспользоваться моим благородством.
— Нет! — твердо сказал он. — Ничего подобного. Я слишком много выпил. Чересчур много. Так много, что даже не помню. А сегодня я опять выпью. Я буду пить каждый день. Если когда-нибудь вы увидите меня трезвым, старина, — произнёс он со священным трепетом в голосе, — похлопайте меня по плечу и скажите «Ай-яй-яй».
Я тут же извинюсь и исправлю свою ошибку.
— Но послушайте, а как же я?
— При чём здесь вы?
— Ведь я, так сказать, в какой-то степени за вас отвечаю. И если вы, знаете ли, будете себя так вести, я, грубо говоря, окажусь в дурацком положении.
— Ничем не могу вам помочь, — непреклонным тоном заявил Мотти. — Видите ли, мой дорогой, впервые в жизни у меня появился шанс поддаться соблазнам большого города. Какой смысл большому городу иметь соблазны, если на них никто не будет поддаваться? Нельзя обижать большой город. Кроме того, мама поручила мне собрать. побольше информации и записать мои впечатления.