Натали . Ты о чем задумался, Гуревич? Ты ее не слушай, ты смотри на меня.
Гуревич . Так я и делаю. Только я подумал: как все?таки стремглав мельчает человечество. От блистательной царицы Тамары — до этой вот Тамарочки. От Франсиско Гойи — до его соплеменника и тезки генерала Франко. От Гая Юлия Цезаря — к Цезарю Кюи, а от него уж совсем — к Цезарю Солодарю. От гуманиста Короленко — до прокурора Крыленко. Да и что Короленко? Если от Иммануила Канта — до «Слепого музыканта». А от Витуса Беринга — к Герману Герингу. А от псалмопевца Давида — к Давиду Тухманову. А от…
Натали (на ту же иглу накручивает какую?то новую хреновину и продолжает вливать еще что?то). А ты?то, Лев, ты — лучше прежних Львов? Как ты считаешь?…
Гуревич . Не лучше, но иначе прежних Львов. Со мной была история вот какая: мы, ну чуть?чуть подвыпивши, стояли на морозе и ожидали — Бог весть чего мы ожидали, да и не в этом дело. Главное, у всех троих моих случайных друзей струился пар изо рта — да еще бы! При таком морозе! А у меня вот нет. И они это заметили. Они спросили: «Почему такой мороз, а у тебя пар не идет ниоткуда? Ну?ка, еще раз выдохни!» Я выдохнул — опять никакого пару.
Главное, у всех троих моих случайных друзей струился пар изо рта — да еще бы! При таком морозе! А у меня вот нет. И они это заметили. Они спросили: «Почему такой мороз, а у тебя пар не идет ниоткуда? Ну?ка, еще раз выдохни!» Я выдохнул — опять никакого пару. Все трое сказали: «Тут что?то не то, надо сообщить куда следует».
Натали (прыскает). И сообщили?
Гуревич . Еще как сообщили. Меня тут же вызвали в какой?то здравпункт или диспансер. И задали только один вопрос: «По какой причине у вас пар?» Я им говорю: «Да ведь как раз пара?то у меня и нет». А они: «Нет?нет. Отвечайте на вопрос: на каком основании у вас пар?…» Если б такой вопрос задали, допустим, Рене Декарту, он просто бы обрушился в русские сугробы и ничего не сказал бы. А я сказал: отвезите меня в 126?е отделение милиции. У меня есть кое?что сообщить им о Корнелии Сулле. И меня повезли…
Натали . Ты прямо так и брякнул про Суллу? И они чего?нибудь поняли?…
Гуревич . Ничего не поняли, но привезли в 126?е. Спросили: «Вы Гуревич?» — «Да, говорю, Гуревич».
Я здесь по подозренью в суперменстве.
Вы правы до каких?то степеней:
Да, да. Сверхчеловек я, и ничто
Сверхчеловеческое мне не чуждо.
Как Бонапарт, я не умею плавать.
Я не расчесываюсь, как Бетховен,
И языков не знаю, как Чапай.
Я малопродуктивен, как Веспуччи
Или Коперник: сорок — сорок восемь
Страниц за весь свой агромадный век.
Итак, сродни я всем великим. Но,
В отличье от Филиппа номер два
Гишпанского, — чесоткой не владею
Да, это правда. (Со вздохом) Не имею вшей,
Которыми в достатке оделен был
Корнелий Сулла, повелитель Рима.
Могу я быть свободен?…
«Можете, — мне сказали, — конечно, можете. Сейчас мы вас отвезем домой на собственной машине…» И привезли вот сюда.
Натали . А как же шпиль горкома комсомола?
Гуревич . Ну… это я для отвода глаз… и чтобы тебе там, в приемной, не было так грустно.
Натали . Слушай, Лев, ты выпить немножко хочешь? Только — тссс!…
Гуревич .
О Натали! Всем существом взыскую!
Для воскрешенья. Не для куражу.
Пока Натали что?то наливает и разбавляет водой из?под крана, из- за ширмы продолжается: «Перезимуешь, приятель, ничего страшного!… Будь мужчиной, судак малосольный!… Следующий!… А штанов?то, штанов сколько на себя нацепил! Ведь все хозяйство сопреет и отвалится!… Давай?давай! А ты — сгинь, не мешай работать… Следующий… Ничего, старина, у тебя все идет на поправку, походишь вот так в раскорячку еще недельки две и ? аля?улю — от нас до морга всего триста метров!… Следующий!» Натали подносит стакан. Гуревич медленно тянет — потом благодарно приникает губами к руке Натали.
Она имеет грубую психею,
Как Гераклит Эфесский говорил.
Натали . Это ты о ком?
Гуревич . Да я все об этой Тамарочке, сестре милосердия. Ты заметила, как дурнеют в русском народе нравственные принципы? Даже в прибаутках. Прежде, когда посреди разговора наступала внезапная тишина, русский мужик говорил обычно: «Тихий ангел пролетел…» А теперь, в этом же случае: «Где?то милиционер издох!…» «Гром не прогремит, мужик не перекрестится», вот как было раньше. А сейчас: «Пока жареный петух в ж… не клюнет…» Хо- хо. Или вот еще ведь как трогательно было: «Для милого семь верст не околица». А слушай, как теперь: «Для бешеного кобеля сто километров не круг».
Натали смеется.
Натали смеется.
А это вот еще чище. Старая русская пословица: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться» — она преобразилась вот каким манером: «Не ссы в компот — там повар ноги моет».
Натали смеется уже так, что раздвигается ширма и сквозь нее просовывается физиономия сестры милосердия Тамарочки .
Тамарочка . Ого! Что ни день, то новый кавалер у Натальи Алексеевны! А сегодня — краше всех прежних. И жидяра и псих — два угодья в нем.
Натали (смиряя ласкою бунтующего Гуревича, строго Тамарочке). После смены, Тамара Макаровна, мы с вами побеседуем. А сейчас у меня дела…
Тамарочка скрывается, и там возобновляется все прежнее: «Как же! Снотворного ему подай — получишь ты от задницы уши!… Перестань дрожать! И попробуй только пискни, раздолбай!…» И пр.