— Ведун Олег, из Новгорода, — ответил Середин. — Хочу на торг пройти, добычу ратную продать, что от хазар дохлых осталась. Несподручно мне с этаким караваном домой возвращаться.
— Где хазар мертвых нашел? — заинтересовались наверху.
— Нашел-то я их живыми, — усмехнулся ведун. — Да только ненадолго.
— А дружина твоя где?
— А зачем мне дружина? — удивился в ответ Середин. — Хазар и было-то полтора десятка. Один управился.
На некоторое время у ворот повисла тишина, потом послышался грохот, одна из створок слегка приоткрылась наружу.
— Проходи, путник.
Олег спешился, взял свою гнедую под уздцы, вошел в прохладный полумрак. Следом безропотно потянулась вереница хазарских коней. Под надвратным теремом гостя встретил один-единственный воин — бородатый витязь в кольчуге, из-под которой выступал наружу подол красной рубахи; на плечах его лежал подбитый мехом голубой плащ, из-под шлема выбивались соломенные кудри. Впрочем, всякое движение ведуна немедленно отзывалось шорохом наверху, а в десятках отверстий в потолке холодно поблескивали наконечники стрел. Середин понял, что руку к сабле лучше не подносить.
— Помоги… — указал витязь на толстый, влажно поблескивающий, дубовый засов.
— Помоги… — указал витязь на толстый, влажно поблескивающий, дубовый засов.
Олег кивнул, вместе они затворили ворота, потом, упершись в специальные рукояти, задвинули густо обмазанную салом перекладину, легко скользнувшую в специальный паз в стене.
— Та-ак. — Воин привычным движением руки закинул полу плаща себе за спину. — Та-ак…
Он прошел вдоль навьюченных коней, ощупывая висящие щиты, мечи, ножи, упряжь.
— Однако же потерто все. Оружие с зазубринами, кожа прелая.
— Я же и говорю, — пожал плечами Сеередин. — Это все не из универсама. Добыл в бою, выбросить жалко показалось. Может, и возьмет кто за полцены. Не всем же заказные клинки по карману.
— Какие? — не понял витязь.
— Ну, кузнецом на заказ откованные.
— А-а… — кивнул воин. — Многовато тут у тебя… Откуда?
— Вот… Ква! — с трудом сдержался Олег и повторил: — С хазарами на дороге столкнулся. Побил их маленько, а добро прибрал, дабы не валялось.
— Один?
— Слушай, брат! — чуть не зашипел ведун. — Коли такой любопытный, то садись на коня, поезжай вот по этой дороге, верстах в двадцати деревня в три двора будет. Спроси у местных, они все видели.
— Ушна, что ли?
— Не знаю, не спрашивал.
— Ну, язычники там живут. Требище у них еще у ключа лесного.
— Не похожи они на нормальных, — покачал головой ведун. — Часовенка маленькая у деревни стоит, кладбище за ним опять же по византийскому образцу устроено. Явно иудейским богам молятся.
— Греческим, — поправил воин.
— Распятому на кресте еврею, — уточнил Олег.
— Язычник?
— Кто?
— Понятно… — продолжил обход коней витязь. — Не похож ты, однако, на богатыря — один супротив полутора десятка биться.
— С грабителями не бьются, мил человек, — покачал головой Середин. — Их режут. Или вешают. Так что хвалиться мне нечем. И все, чего я хочу, так это сбагрить свалившееся на голову добро побыстрее. Пусть даже и не дорого.
— Любо, — наконец решился витязь. — Эй, Гостомысл, открывай ворота.
Внутренние, ведущие уже в сам город, ворота заскрипели, открылись одной створкой.
— Пошлину за въезд кому платить? — поинтересовался Середин.
— Олег проводит тебя на постоялый двор Лишайский. Там пока обожди. На торг сегодня не ходи. Коли до завтрашнего полудня не приду, можешь все продавать невозбранно.
Витязь жестом подозвал к себе ратника, на плечи которого было накинуто, на манер мексиканского пончо, прямоугольное кожаное полотнище. Разница заключалась в том, что поверх кожи было нашито множество железных чешуек, каждая размером с пятикопеечную монету. К телу одеяние прижималось широким ремнем, на котором, как и положено русскому человеку, висели три самых важных предмета: меч, нож и большая серебряная ложка. Впрочем, скуластое лицо с густыми усами и гладко выбритым подбородком выдавало в воине явного скандинава.
— Олег, — кивнул варягу витязь. — Проводи торгового гостя до постоялого двора. Сам потом к Дубовею ступай. Повторишь, что слышал.
Постоялый двор в городе отличался от тех, что стояли просто у дороги, весьма заметно.
Прежде всего, экономя место, хозяин поставил не «ангар», а «высотку» — темный сруб поднимался на высоту трех этажей, не считая чердака. Хлев отсутствовал — видимо, постояльцев кормили либо парным покупным мясом, либо прибереженным на леднике где-нибудь в подвале. Без конюшни на пару сотен лошадей обойтись такое заведение не могло — но и та использовалась с предельной отдачей. Из нескольких растворенных сверху окошек виднелись изрядные запасы сена, мешки с зерном, какие-то тюки, бочонки, сундуки. Впрочем, высокий стог рядом с забором все-таки стоял — без лишнего запаса этого ценнейшего на Руси материала никто не обходился.
— Принимай постояльца, хозяин! — Ратник громко постучал рукоятью меча в распахнутую створку ворот, подошел к выглянувшему на крыльцо дома лысеющему толстяку с короткой, ровно подстриженной бородой, в черных шароварах, выпущенной поверх них рубашкой и куцей овчинной душегрейке, что-то зашептал на ухо.