— Справил я, Глеб Микитич, тризну по ним честь по чести, — отвел глаза Середин.
— А теперь скажи, ведун Олег, куда ребят моих подевал, что с тобой бок о бок дрались?
— Справил я, Глеб Микитич, тризну по ним честь по чести, — отвел глаза Середин. — Но тебя пригласить не смог. В беспамятстве ты был.
— Да, — кивнул купец. — Не подумал я как-то об их судьбе, когда пророчество Аскоруново слушал. А ведь он, как и ты в своей клятве, токмо мне и товару благополучие обещал.
— Ну-ка, постой, — насторожился Олег. — Повтори, что за пророчество он сказал.
— Изрек Аскорун, — вздохнул толстяк, — что спасет меня от василиска нежить без рода и племени, да небеса наши. А про воинов моих, и вправду, ни словом не помянул.
— Угу, — кивнул ведун, оглаживая по морде гнедую, как выяснилось, кобылку.
«Аскорун, значит, — напряженно думал он. — Любоводу тоже этот вещий волхв напастей накаркал, и сбылось все в точности. И здесь… Спасение купцу предсказал, про охрану его умолчал, меня, гад, нежитью обозвал… Хотя, конечно, я в этом мире существо странное. А небеса… Интересно, а при чем тут небеса?..»
Олег задумчиво почесал в затылке, потом повернулся к купцу:
— Ты тут еще долго будешь, Глеб Микитич?
— Да неделю, не менее.
— Нет, сейчас, на площади?
— К постоялому двору пойду, — пожал плечами толстяк, — там комнату себе закажу, лошадей в стойла поставлю. Мы ведь люди простые, нас к князьям в гости не зовут…
— К какому двору?
— Да вон, в углу торга. Старшина местный присоветовал.
— За лошадкой моей посмотри, сделай милость? — попросил Середин. — А я, пока совсем не стемнело, хочу в одно место сбегать, задумку одну проверить.
— Ладно, — пожал плечами толстяк, беги. — Лошадь я тогда у привязи оставлю, перед двором. Там и заберешь.
Олег кивнул и побежал к воротам.
Что хорошо в старых городах — так это что все рядом. Через пару минут ведун выскочил за стены, отмахнувшись на упреждение стражи, что ворота скоро запрут, еще через пять, пытаясь отдышаться, вошел в священную рощу, шагнул на территорию святилища, повернул к идолу, возле которого пришел в себя толстяк. Крест у запястья, словно очнувшись от спячки, начал быстро наливаться теплом. Правильно — чай, на пропитанной магическим духом земле находятся.
Олег, соблюдая правила вежливости, низко поклонился истукану, потом принялся растерянно крутить головой, подозревая, что посетителей наедине с богами, конечно, оставляют… Однако и пригляд какой-то должен быть.
Действительно, очень скоро из-за ворот показался волхв — как положено, в длинной белой рубахе, с пеньковой веревочкой на поясе, с длинной, до пояса, бородой. Правда, не седой. Да и глаза у жреца были молодые, никаких морщинок на лице, волосы густые, аккуратно причесанные. Лет двадцать пять парню, не больше.
Волхв приблизился к Середину, но первым заговаривать не стал — а ну, молится человек? Грех отвлекать. Встал боком, лицом к соседнему идолу. Олег закашлялся, сделал шаг к жрецу:
— Скажи, добрый человек, какое имя у этого бога?
— Меня звать Мирославом, путник, — с достоинством поклонился жрец. — А стоишь ты пред великим и могучим Сварогом, богом неба, прародителем мира и людей, дедом нашим кровным, хоть и далеким…
— Ква, — не смог сдержать довольной улыбки Олег.
Все правильно: толстяка от василиска спас не только он, но и великий Сварог, Бог неба. То есть, как мудро предсказал вещий Аскорун — купца спасло небо.
— Я хочу сделать подношение великому Сварогу, — никак не в силах избавиться от улыбки, сказал Середин. — Или как там: подарок, жертву, дар? В общем, хочу сделать ему приятное, но не знаю, что будет лучше всего.
Ведун открыл сумку, достал из одного из кошельков серебряную монету, протянул жрецу:
— Не мог бы ты, волхв, знающий его получше, купить ему что-нибудь от моего имени?
— Разумеется, путник. — Монета растворилась в руке жреца, словно упала в воду. — Сделаю все в точности. Можешь быть спокоен, путник. Отныне милость Сварога будет пребывать с тобой всегда и везде, куда бы ни направил ты свои стопы.
Впрочем, имени Олега волхв так и не спросил.
Слово воина
Аскорун. Аскорун. Аскорун.
— Аскорун, — повторил Олег вслух имя вещего волхва.
Аскорун — вот тот человек, который сможет точно и весомо ответить на заданный книге Велеса вопрос, тот, кто сможет реализовать ключ заклинания. У Середина просто пятки чесались вскочить на коня и помчаться обратно в Новгород… Однако этому мешали два важных момента. Во-первых, в городе уже окончательно стемнело, ворота закрылись, на дороге не видно было ни зги, да еще, в конце концов, он хотел элементарнейшим образом выспаться после долгого пути! И во-вторых — Олег дал слово не уезжать, пока князь не убедится в его победе над василиском. А Середин как-то привык соблюдать данное слово. Все-таки русский человек. Негоже брехать, как блудливому журналисту. И он снова постучал по воротам детинца.
Сложенная из крупных, теперь уже замшелых, валунов, центральная крепость Белоозера, она же — жилище князя, казарма его дружины и последний оплот обороны в случае пролома стен, вздымалась на крутом берегу, над длинными городскими причалами, отступая от самой стены всего на полсотни метров, но возвышаясь над оной еще на пару этажей. И в этом была своя сермяжная правда: при захвате Белоозера из детинца по внешним укреплениям стрелять будет удобно, а вот снизу вверх — особо не повоюешь. Называть цитадель кремлем язык не поворачивался, потому как размерами она не превышала стадион средних размеров. Да и вообще: кремль — это сам город в будущем, когда пригородами обзаведется, обстроится, дополнительные внешние стены поднимет.