— Добрый человек, тебя подобрал мой брат. Ты выползал из оврага, того, что отделяет нас от Проклятого леса? Верно, ты вынужден был скрываться там и чудом остался жив, так?
Он склонил голову, внимательно вслушиваясь в речь девушки, а затем медленно, будто пробуя на жуя слова незнакомого языка, произнес:
— Жив, так…
Инара обрадовалась, подумав, что он дает ей утвердительный ответ. В то время как он просто покорил ее последние слова. Инара продолжала уже с воодушевлением:
— У нас в деревне тоже был человек, который вынужден был бежать в Проклятый лес. За ним охотились… — она привычно покосилась по сторонам, посмотрела себе за спину, — грозные люди. — Мало и что за человек лежит перед ней? — Так сложилось, что идти ему было некуда, Проклятый лес — единственное место, где можно укрыться. Но… — Тут Инара вздохнула, сельский мельник Мирмор, которому и пришлось искать спасения в Проклятом лесу, ей очень нравился. Да и она ему. Недаром он привез ей с ярмарки красивое бронзовое колечко. — Похоже, там он не нашел спасения. Если ты вернулся оттуда, то ты ПЕРВЫЙ, кому удалось уйти живым.
— Первый, — выговорил незнакомец с легким акцентом. Почувствовал, что Инара делает смысловое дарение именно на этом слове, и повторил его.
Большего он сказать не успел, если и вообще был состоянии. Потому что в сарай ворвался возбужденный Ингер и закричал с порога:
— Инара, Инара! Я был у кузнеца, он сказал, что такой работы еще никогда не видывал, и даже на кузнечном состязании, которое проходит раз в триста светов в стольном Ланкарнаке, ему не доводилось видеть ничего подобного! А ведь в Ланкарнак на состязание съезжаются знатоки кузнечного ремесла, мастера из мастеров, и цена на некоторые их изделия доходит до ста, даже до ста пятидесяти пирров!
— И что же?
— А то, что Бобырр мгновенно протрезвел и предлагал мне за эту вещь сначала своего лучшего быка, потом трех ослов, потом кузницу, потом кузницу и дом в придачу и все, все, что у него есть!.. Я отказался, что проку, ведь все барахло Бобырра не потянет и на полсотни пирров. Тогда Бобырр разозлился, полез в подвал и, наконец, показал мне монету из пиллаанита, алого золота, ценой не меньше чем в восемьдесят пирров. Я видел такую монету во второй раз в жизни, откуда кузнец ее взял, ума не приложу!
— А тебе и не надо прикладывать ум, — рассудительно сказала Инара, ничуть не впечатлившись громадностью суммы, которую назвал ее брат, — эта вещь, которую хотел купить кузнец Бобырр, принадлежит не тебе, а вот этому спасенному тобой человеку. У него и спроси, где он ее взял.
Ингер почесал в затылке. Эта мысль ему и самому приходила в голову. Но он с крестьянской хитрецой поспешил от нее отмахнуться, рассудив: если бы не он, Ингер, этот волосатый некормленый тип погиб бы.
Но он с крестьянской хитрецой поспешил от нее отмахнуться, рассудив: если бы не он, Ингер, этот волосатый некормленый тип погиб бы. И никакие диковины, за которые предлагают кучу деньжищ, ему не помогли бы.
— Но, Инара… можно сказать, я его спас, и это как бы…
— Плата за спасение? Ты забываешь, Ингер, что боги и сам Ааааму, чье истинное Имя неназываемо, велят нам помогать ближнему бескорыстно и не брать никакой платы! Кроме того…
— Бобырр сказал мне еще кое?что.
— И?..
— Он сказал, что вещицу с такой же ровной поверхностью, с такой же «озерной» проковкой, ему как?то раз все же доводилось видеть. Лет двадцать назад. Да. Ее принес в наше село Бобырров родной дядя. А уж он… — Тут Ингер даже присел и, прикрыв рот ладонью, оглянулся. Впрочем, в его поведении было больше позерства, чем реальной опаски: он хотел произвести на сестру впечатление значимостью сказанного.
— И что? — Инара выпрямилась и обеими руками закинула свои длинные волосы за спину.
— Да то, что он вытащил ее то ли из одной из Язв Илдыза, то ли из Поющей расщелины! Вот так! После этого он прожил только два дня и умер! Вот что сказал мне Бобырр! И если я не хочу, чтоб со мной сталось то же, что с его дядей…
— А что ж в таком случае, — с гневной досадой перебила его Инара, и ее свежее личико вспыхнуло ярким румянцем, — кузнец так хочет заполучить диковину, раз она несет несчастье?..
Ингер запнулся на полуслове. Такая мысль отчего?то не приходила ему в голову.
— Но так или иначе, диковина принадлежит нашему гостю, — примирительно добавила Инара, снова склоняясь к незнакомцу, — а боги, и сам Ааааму, и сама пресветлая дева Аллианн, велят нам помогать ближнему бескорыстно и не брать никакой мзды!
— Почему?то никто этим заветам не следует, один я должен, что ли? — попытался сопротивляться Ингер.
Впрочем, он был честный мужик и понимал, что, скорее всего, сестра права. Исход спора решил незнакомец. Он чуть приподнялся на локте, отчего волосы схлынули назад, открыв исхудалые, но сохранившие остаток привлекательности черты острого, характерного лица. Он протянул руку, и Ингер, повинуясь какому?то непреодолимому чувству, вложил бесценную находку в ладонь спасенного им человека. И отступил к стене.
Незнакомец взглянул сначала на табличку, потом на Инару и вдруг бросил вещицу ей на колени. Она отпрянула. Думала, будет больно. Но вещь, хоть и была довольно массивная на вид и имела острые грани, способные поранить, только слегка погладила кожу девушки под тонкой тканью юбки. Инара осторожно взяла ее в руки. В ее пальцах покоилась длинная, суженная к краям полоса металла, отливающего серебром с легкой голубизной. Металл был так изумительно отполирован и так ровен, что на его поверхности, как живое, появилось отражение лица Инары. Отразилось все — даже любопытный блеск в синих глазах. Инара перевернула диковину и увидела на другой стороне странные, непонятные, продолговатые значки, похожие на танцующих человечков. Один подломил ногу, второй изогнулся, третий распластался в длинном грациозном прыжке… Значки были выдавлены на поверхности металла так, что казались отделенными от кончиков пальцев Инары тонким слоем прозрачной ключевой воды, то играющей струйками, то замедляющей свой бег.