Ближайший дом у набережной находился в сотне метров вниз по течению. Сверху виднелся рынок, а рядом с ним целый квартал девятиэтажек, слепленных, как еще недавно было принято, по одному проекту во всех городах необъятной Родины. Прямо через дорогу стояла пятиэтажная хрущевка, окруженная зелеными насаждениями. Глянув туда, где стоял его друг, Федор рассмотрел за рекой массивные четырехэтажные сталинские «особняки». Тоже целый квартал с ведущим к нему нешироким мостом.
Вечерело. По обеим сторонам реки в сторону моря тек живой поток отдыхающих с надувными матрасами, желавших насладиться «полезным» солнцем. Федор провел рукой по своему обмундированию, и ему вдруг дико захотелось сбросить его и немедленно искупаться. Ведь он уже был одним из них, гражданским, только еще в форме. И мог делать все, что хочет.
— Ты чего здесь застрял, Леха? — поинтересовался Федор, приблизившись к другу, который изучал протекавшую внизу мелководную речку, более похожую ручеек, по сравнению с которой высота и ширина бетонной набережной казалась просто безумной. — Дорогу домой забыл?
— Да нет, — вяло отмахнулся Леха. — Не забыл. Приехали уже. Вон он, мой дом.
Федор проследил за вытянутой рукой. Она указывала на квартал девятиэтажек за рынком, прямо напротив моста.
— А чего стоим? — удивился сержант. — Думал, ты ближе к дому бегом побежишь. Родителей обрадуешь. Ты им хоть позвонил?
— Позвонил, еще с дороги, — кивнул Леха. — Батя на работе. Придет через час. Мать дома.
— Ну и чего ты тут торчишь? — удивился Федор. — Иди, обрадуй родителей. Они, небось, заждались.
— Прочувствовать хочу, что вернулся, — вдруг произнес Леха. — Вроде так давно дома не был. А вот постоять еще чуток хочется. Ведь как порог преступлю — все, другая жизнь начнется.
— Это верно, — согласился Федор, уловив настроение друга. — Тогда по пиву?
— Давай, — обрадовался Леха, словно только и ждал этого предложения.
Они взяли по бутылке пива. «Балтика» оказалась местного, «донского» разлива. Купили также вяленой рыбки и сухариков. Встали за столик, ближний к набережной. Выпили по глотку, помолчали.
«Балтика» оказалась местного, «донского» разлива. Купили также вяленой рыбки и сухариков. Встали за столик, ближний к набережной. Выпили по глотку, помолчали.
Мимо сновали отдыхающие, но уже не раздражали своим довольным видом. Леха, которого обычно было не заткнуть, сейчас молчал, потягивая пиво. Федор хрустел вяленой рыбкой, рассматривая набережную и девушек, дефилировавших по ней в ярких купальниках. И в нем просыпалась жажда жизни. Ему вдруг захотелось быстрее вернуться в Питер, повидать родителей и Маринку, если еще не вышла замуж — в последние месяцы службы он ей писал редко.
Хотя с Маринкой можно и не торопиться, подумал сержант, разглядывая яркие купальники. Жениться ведь он не обещал. Да и Маринка не собиралась «вешать такой хомут себе на шею» в двадцать с небольшим лет. Еще рано. Так ей говорили все подруги, проводившие вечера напролет на дискотеках. Не по годам рассудительный Федор с ними соглашался. Времена наступили вполне фривольные, живи, с кем хочешь, если есть возможность. Для любителей развлечений — просто рай. Где бы только денег набрать на эти развлечения? Но это был уже другой вопрос, из взрослой жизни, краешек которой только-только обозначился. И Федор, подобно Лехе, тоже не торопился переступать через порог. Рано еще загружаться на эту тему. Гуляй пока молодой. Взрослая жизнь все равно догонит.
Взвизгнув покрышками по разогретому асфальту, рядом с лотком «арбузников» остановился в усмерть затонированный «Мерседес». Тонировка, впрочем, не скрывала его почтенный возраст. Из машины вылезло пятеро небритых восточных ребят в черных очках, расстегнутых на волосатых грудях цветастых рубашках с короткими рукавами и шортах. У всех, словно знак принадлежности к общему братству, с шей свисали одинаковые золотые цепи. А ноги при этом украшали рваные шлепанцы.
Неторопливо прошаркав по асфальту к продавцам арбузов, они обменялись короткими фразами на незнакомом друзьям наречии. Сразу стало ясно, что это не покупатели, а «проверяющие». И проверяющих что-то не устроило. Один из них, ни с того ни с сего, вдруг въехал кулаком в ухо продавцу. Тот рухнул на свои арбузы, поколов с десяток полосатых шариков. Не обращая внимания на испуганных прохожих и бросив на прощанье продавцам короткую фразу, местные хозяева жизни направились к ларьку, где перепуганная девушка тут же выдала им пачку денег и бутылку вина. Один из парней махнул продавцам, и те быстро доставили к столику спелую дыню.
Леха, сначала молча наблюдавший за экзекуцией, вдруг отодвинул бутылку пива в сторону и, выйдя из задумчивости, громко произнес, обращаясь к тому, который дал в ухо продавцу.
— Эй, ты, урод, а ну-ка извинись перед мужиком.
Расположившиеся за соседним столиком восточные ребята разом обернулись. А тот, к которому обращался Леха, в недоумении переспросил.
— Это ты мне сказал, солдат?
— Тебе, — подтвердил Леха. — А если ты плохо слышал, могу повторить.
Горец оценивающе смерил Леху взглядом и снисходительно попытался дать ему шанс.