Итак, «Мене, текел, фарес!» — как в сходной ситуации говорили древние.
Для проведения образцово-показательной дуэли Его Величество король Эдвард II (Второй) самолично выделил лучшее ристалище размерами 288х112 локтей, а значит — площадью 32256 (тридцать две тысячи двести пятьдесят шесть) кв. локтей! На трибунах имелось 4848 (четыре тысячи восемьсот сорок восемь) сидячих мест, и казначей имел честь наблюдать полный аншлаг. Также в проходах толпилось 346… нет, уже 347 (триста сорок семь) человек, кому не досталось сидячих мест! Итого — 5195 (пять тысяч сто девяносто пять) зрителей. Это не считая детей на руках и ворон над ареной! На устроение дуэли согласно высочайшему указу было привлечено из казны 203 (двести три) бинара 11 (одиннадцать) монов и 4 (четыре) децима. Дабы память не стерлась в веках, воспеть дуэль явились 2 (двое) приват-летописцев, 6 (шесть) писцов, 17 (семнадцать) бардов, и 1 (единственный и неповторимый) Томас Биннори. Их менее состоятельные и уважаемые коллеги, потеряв надежду угодить в число зрителей, готовились воспеть событие заочно. Приукрасив дуэль в 2, 3 и даже 10 (вдвое, втрое и вдесятеро) раз.
«Да хоть в 100 (сто)!» — радостно думал Пумперникель.
Лучики цифр плясали в глазках казначея.
«Его Величество, — бубнил, истекая восторгом, внутренний голос, — Эдвард II (см. выше) был облачен в мантию с подбивом из горностая, украшенную по вороту 12 (дюжиной) кистямуров голубой воды, общей стоимостью 342 (триста сорок два) бинара и 6 (шесть) монов. Монаршее чело венчала корона, оцененная согласно квартальной описи…»
Троекратный рев фанфар сбил с мысли.
выше) был облачен в мантию с подбивом из горностая, украшенную по вороту 12 (дюжиной) кистямуров голубой воды, общей стоимостью 342 (триста сорок два) бинара и 6 (шесть) монов. Монаршее чело венчала корона, оцененная согласно квартальной описи…»
Троекратный рев фанфар сбил с мысли. Казначей поморщился, ковырнул мизинцем в ухе. «Какой дурак решил начать праздник вовремя?» По трибунам прокатилась волна оживления. Его Величество привстал в ложе, махнул рукой: приступайте!
— А-а-а!!! — деликатно отозвались трибуны.
Откинулись пологи в двух шатрах, серебристом и фиолетовом. На арену ступили капитан лейб-стражи Рудольф Штернблад и Просперо Кольраун, боевой маг Реттии. Форма одежды парадная; капитан при шпаге, маг при посохе. «Оружие» до поры оставалось в ножнах, то есть в шатрах.
— О-о-о! — оценили выход трибуны.
Сойдясь в центре арены, дуэлянты отсалютовали королевской ложе. Затем сдержанно кивнули друг другу.
— Можешь сделать «Трубный Глас»? — осведомился Штернблад у мага.
Просперо от удивления слегка приподнял левую бровь, что в данной ситуации было недопустимой тратой сил и энергии. Но кивнул с достоинством. Трудно выглядеть спокойным, когда в душу нагадил клин перелетных грифонов. Тут или нюхай, братец, или разгребай. Одно радовало: мальчишка в безопасности. Остальное неважно. Позор, потеря лица — неважно. Если Рудольф хочет что-то сказать, пускай говорит. Хоть ненадолго оттянуть миг унижения…
Маг тронул ярко-синий кристалл под навершием посоха. Сунул посох под нос капитану:
— Говори сюда. Тебя все услышат.
— Ваше Величество! — капитан еще раз поклонился. — Благородные дамы и господа! В здравом уме и трезвой памяти, объявляю во всеуслышанье…
Кристалл барахлит? Или у доблестного капитана в самом деле дрожит голос?!
— …что имею честь признать себя побежденным!
Сначала Просперо решил, что Бедный Йорик, шут короля Эдварда, подсадил в посох «вертун-словокрут».
— Я убежден, что «оружие» высокоуважаемого Просперо Кольрауна превосходит мое по боевым качествам, и потому сдаюсь без боя. Если Его Величество сочтет такое заявление несовместимым со званием капитана лейб-стражи, я готов сложить с себя служебные полномочия и немедленно подать в отставку.
— …?! — не поняли трибуны.
И в тишине — одинокий, писклявый вопль:
— Трус!..
Крикун смолк раньше, чем опомнилось эхо. Обнаружить на трибунах героя-одиночку проще простого. А общественное мнение тем и славно, что в нем нет одиночек.
Спохватившись, маг едва не вцепился в посох зубами:
— Ваше Величество! Дамы и господа! Капитан Штернблад проявил невиданное благородство, пытаясь избавить от позора меня, Просперо Кольрауна! На самом деле его «оружие» подготовлено куда лучше моего, поэтому я отказываюсь принять заявление о поражении. Напротив, я сам публично объявляю себя побежденным и сдаюсь без боя!
И тут трибуны прорвало.
— Издевательство!
— Сговорились!
— Позор!
— Пусть бьются между собой!
— Дуэль!
— Даешь дуэль!!!
— Ду-эль! Ду-эль!
Тем временем на арене, забыв про беснующуюся толпу, бранились доблестный капитан и великий маг:
— Могучий Просперо, я отказываюсь вас понимать.
Я сдался вам первым!
— А я отказываюсь принять вашу сдачу, непобедимый Рудольф!
— А я настаиваю, господин маг! Не для того я принял на себя публичный позор…
— Позвольте, господин капитан! Это я принял на себя публичный позор, я, и никто иной!..
— Мое «оружие» тупое…
— …а мое — хрупкое!..
— …поэтому я требую…
— Требовать будете от сержантов! Категорически заявляю…