— Мсье Ано? — спросил меня по?французски страж в центре. — Будем говорить на вашем родном языке?
— Предпочитаю английский, мсье.
— Садитесь.
Я сел.
Он нажал кнопку, одну из нескольких, еле заметных на крышке стола, и в дверях возник мой конвоир.
— Пригласите тренинг?экспертов, — сказал старший экзаменатор (я мысленно называл его старшим, судя по занимаемому им центральному месту).
Конвоир исчез и впустил троих парней, голых по пояс, в серых тренировочных брюках. В наиболее крупном и мускулистом я узнал Шнелля. Он тоже меня узнал, но только глаза его усмехнулись — лицо оставалось каменным.
— Вы занимались гимнастикой? — спросил меня старший экзаменатор и, не дожидаясь ответа, добавил: — Попробуйте турник и коня.
Я несколько раз подтянулся на турнике и сделал пять?шесть махов на коне. Махи получились менее неуклюжими, чем эксперимент на перекладине.
— Три, — сказал Шнелль.
Он тоже меня узнал, но только глаза его усмехнулись — лицо оставалось каменным.
— Вы занимались гимнастикой? — спросил меня старший экзаменатор и, не дожидаясь ответа, добавил: — Попробуйте турник и коня.
Я несколько раз подтянулся на турнике и сделал пять?шесть махов на коне. Махи получились менее неуклюжими, чем эксперимент на перекладине.
— Три, — сказал Шнелль.
— Четыре, — в один голос откликнулись его спутники.
Судьи пошептались и что?то занесли в свои рапортички.
— Наденьте ему перчатки, Оливье, — сказал экзаменатор слева.
— Разрешите мне, — шагнул вперед Шнелль.
— Вы тяжелее его, Шнелль, — возразил экзаменатор, — Оливье подойдет лучше.
Оливье — голубоглазый блондин моих лет — ловко надел мне боксерские перчатки (интересно, «облака» ли их смоделировали или проявил самодеятельность какой?нибудь легковес или тяжеловес с незаблокированной профессиональной памятью) и подлез под канат. Ринг был рядом, с тремя туго натянутыми канатами на белых столбах.
— Боксировал когда?нибудь? — спросил Оливье.
Я отрицательно покачал головой.
— Что?нибудь знаешь? Удар? Стойку?
— Ничего.
— Он никогда не боксировал, капитан, — неуверенно проговорил Оливье, обращаясь к экзаменатору слева.
— Проверим его реакцию, — сказал тот.
Оливье отступил на шаг и шепнул мне:
— Нападай.
Вместо нападения я сымпровизировал что?то вроде боксерской стойки. Оливье легонько шлепнул меня в грудь. Я отшатнулся и, как мне показалось, ударил его в лицо. Но это мне только показалось. Правая моя рука встретила воздух, а кулак противника в черной тугой перчатке сбил меня с ног.
— Один… два… три… — по привычке начал Оливьер но я тут же вскочил.
И снова упал, сбитый таким же точным и сильным ударом. На этот раз я решил не вставать: ну их к черту!
Но считать никто не стал.
— Снимите с него перчатки, Оливье. Одно очко.
— Не больше, капитан.
— Попробуем просто «файт», — сказал левый экзаменатор. — От «спортинг?файт», — пояснил он мне, — это отличается тем, что в бою нет никаких правил. Защищайтесь и нападайте, как вам будет угодно: ногами, руками, подножкой, головой…
Я внутренне усмехнулся. Боксировать я не умел, но знал самбо. Рискну. Оглядев моих тренинг?экспертов, я прочел злорадное торжество в глазах Шнелля: он все еще не простил мне поражения на скачках.
— Если пробовать, так с сильнейшим, — сказал я экзаменаторам. — Как противник, патрульный Шнелль меня вполне устраивает.
— Ваше право, — согласился экзаменатор.
Шнелль уже с нескрываемым злорадством — он даже торжествующей улыбки не спрятал — вышел не на ринг, а на большой квадратный мат рядом и стал в позе партерного акробата, приготовившегося к прыжку партнера.
— Не подходи к нему слишком близко, — шепнул мне Оливье, — он ударит ногою в пах.
Я знал эти штучки. Шаг. Еще шаг. Еще. Шнелль напоминал сжатую стальную пружину. Еще шаг — и ударит. Но я не шагнул, а прыгнул. Вверх и чуть вправо, так что взлетевшая правая нога Шнелля ударила, как и моя рука в схватке с Оливье, только воздух. В ту же секунду я перебросил Шнелля через голову. Он грузно грохнулся на пол, так грузно, что даже толща мата не смягчила удара.
— Браво! — крикнул Оливье. — Шесть.
— Пять, — поправил его сосед, до сих пор не принимавший участия в упражнениях.
— Пять? — переспросил, подымаясь, Шнелль. — А хотите нуль?
Он, все еще не понимая, считая свою неудачу случайностью, попробовал сбить меня подножкой. Я ушел. Он повторил прием, открыв руку. Я, ухватив ее, снова перекинул его через голову. Зрительно — это король?прием, эффектнейший из эффектных. Хруст едва не сломанной руки, отчаянный крик боли и грузный шлепок несобранного тела о мат слились в один звук — колокол моей победы.
— Шесть, — повторил Оливье.
Экзаменаторы, не возражая, черкнули что?то в своих рапортичках.
— Стрелять умеешь? — спросил старший.
— Из лука.
— Из автомата не пробовал?
— Нет, конечно, ведь даже в тирах только луки и стрелы.
— Дайте ему оружие, Рой, и покажите, как надо работать.
Третий из тренинг?экспертов, оценивший мою схватку со Шнеллем пятеркой, взял автомат и подвел меня к стойке тира. В двадцати шагах на длинной?предлинной скамье стоял ряд пустых винных бутылок, чуть дальше — такой же ряд жестяных консервных банок, а шагах в пятидесяти — снова бутылки, только реже и выше. На стене над ними ленточкой чьи?то портреты, чуть крупнее газетных.