Еще две недели спустя в Германии на гонках Гран При — пожалуй, самых трудных из всех гонок в Европе, на которых Харлоу был общепризнанным лидером, — настроение уныния и подавленности, словно грозовая туча, окутало станцию обслуживания «Коронадо». Это было почти физически ощутимо — будто эту атмосферу можно было пощупать руками.
Гонки уже заканчивались, и последний их участник исчез за поворотом, уходя на последний круг, чтобы остановиться затем на станции обслуживания. Мак?Элпайн глядел куда?то сквозь Даннета и о чем?то тягостно размышлял. Даннет, почувствовав этот взгляд, опустил глаза и прикусил нижнюю губу. Мэри сидела рядом на легком складном стульчике. Ее левая нога была в гипсе, к спинке стула стояли прислоненные костыли. Она сжимала в руке блокнот и секундомер и, едва сдерживая слезы, покусывала карандаш от досады, не умея скрыть обуревавших ее эмоций. Позади выстроились Джекобсон, два механика и Рори.
Позади выстроились Джекобсон, два механика и Рори. Джекобсон, должно быть, прилагал немало усилий, чтобы придать своему лицу безразличное выражение, и тем не менее оно то и дело искажалось злобной гримасой. Рыжие близнецы Рэфферти были образцом покорности, а на лице Рори застыла маска холодного презрения.
— Одиннадцатое место из двенадцати финишных! Вот так водитель! Чемпион мира — действительно ему есть чем гордиться, так я считаю.
Джекобсон поглядел на него задумчиво.
— Месяц назад он был для вас кумиром, Рори.
Рори глянул искоса на сестру. Она, все такая же поникшая, покусывала карандаш. Слезы застилали ее глаза. Рори перевел взгляд на Джекобсона и произнес:
— Так это было месяц назад.
Светло?зеленый «коронадо» подкатил к станции обслуживания, затормозил и остановился, тарахтенье двигателя смолкло. Николо Траккиа снял шлем, достал большой шелковый платок, вытер им свое рекламно?красивое лицо и принялся снимать перчатки. Он выглядел, и вполне резонно, довольным собой, потому что финишировал вторым, уступив всего на корпус лидирующей машине. Мак?Элпайн подошел к нему, одобрительно похлопал по спине.
— Прекрасный заезд, Никки. Ваши лучшие показатели — и еще на таком тяжелом маршруте. Взяли три вторых места из пяти. — Он улыбнулся. — Знаете, я начинаю думать, что мы сделаем из вас настоящего гонщика.
— Дайте мне время! Уверяю, Николо Траккиа не гонялся еще по?настоящему, сегодня он просто попытался улучшить ход одной из тех машин, которые наш шеф?механик ломает между гонками. — Он улыбнулся Джекобсону, и тот ответил ему тем же: несмотря на разницу натур и интересов, между этими двумя людьми существовало что?то общее. — Итак, когда мы через пару недель доберемся до гонок по Австрии на Гран При, я рассчитываю вас разорить на пару бутылок шампанского.
Мак?Элпайн опять улыбнулся, но ясно было, что виновник этой вынужденной улыбки вовсе не Траккиа. За один этот месяц Мак?Элпайн, который был всегда представительным человеком, заметно сдал, похудел, лицо его осунулось, морщины стали глубже, в импозантной его шевелюре прибавилось серебра. Трудно было представить, что такая драматическая перемена произошла с ним из?за внезапного и неожиданного падения его суперзвезды, но в существование других причин верить было еще труднее.
— Мы не должны забывать, — сказал Мак?Элпайн, — что в Австрии в гонках на Гран При будет выступать и настоящий австриец. Я имею в виду Вилли Нойбауэра, вы, надеюсь, не забыли о нем?
Траккиа остался невозмутимым.
— Возможно, Вилли и австриец, но гонки на Гран При в Австрии не для него. Его лучший результат — четвертое место. Я же второе место держу уже два последних года. — Он взглянул на еще один подошедший к станции обслуживания «коронадо», затем снова посмотрел на Мак?Элпайна. — И я знаю, кто придет там первым.
— Да, я тоже знаю. — Мак?Элпайн не спеша повернулся и пошел осматривать другую машину, из которой вылез Харлоу. Держа шлем в руках, тот поглядел на автомобиль и огорченно покачал головой. Когда Мак?Элпайн заговорил, то в голосе и в лице его не было ни горечи, ни гнева, ни осуждения.
— Ну, ладно, Джонни, не можешь же ты всегда выигрывать.
— Могу, но не с такой машиной, — сказал Харлоу.
— Что ты имеешь в виду?
— Нет силы в моторе.
Подошедший Джекобсон с бесстрастным лицом выслушал претензии Харлоу.
— Прямо со старта? — спросил он.
— Нет. Ни в коем случае не принимайте это на свой счет, Джек. Знаю, что вы тут ни при чем. Чертовски странно: мощность то появляется, то исчезает. В какие?то моменты я выжимал из мотора все, что можно. Но не очень долго.
В какие?то моменты я выжимал из мотора все, что можно. Но не очень долго. — Он повернулся и снова мрачно?изучающе оглядел машину. Джекобсон поглядел на Мак?Элпайна, и тот ответил ему быстрым всепонимающим взглядом.
Уже в сумерках на опустевшем гоночном треке, когда ушли последние служители, Мак?Элпайн, одиноко и отрешенно, засунув руки глубоко в карманы габардинового пиджака, недвижно, в глубокой задумчивости стоял возле павильона обслуживания «Коронадо». Однако он не был так одинок, как ему могло показаться. В стороне от обслуживающей станции «Гальяри», за углом, притаилась еще одна фигура, в черном обтянутом пуловере и черной кожаной куртке. Джонни Харлоу обладал исключительной способностью оставаться неподвижным долгое время и нередко этим пользовался в нужный момент. Сейчас на треке все казалось безжизненным.