— Невозможно или возможно, но я сказал то, что есть. Мой лаборант?коллега проверял дважды. У него в крови нет ни капли алкоголя, так что вы можете не волноваться о его выносливости и долгожительстве.
— Невозможно! — Мак?Элпайн помотал головой. — Но, профессор, у меня имеются свидетельства…
— Для нас, долготерпеливых врачей, не существует ничего невозможного. Усвоение организмом алкоголя происходит с разной степенью скорости. С такой неожиданной скоростью, что для вашего молодого приятеля это…
— Но его глаза! — перебил Мак?Элпайн. — Что с его глазами? Помутневшие, налившиеся кровью…
— Этому может быть полдюжины причин.
— А его зрение?
— Его глаза вполне в нормальном состоянии. А о его зрении ничего пока сказать не могу. Бывают случаи, когда глаза сами по себе здоровы, но в глазном нерве имеются какие?то повреждения. — Врач поднялся. — Сделанных анализов недостаточно. Мне нужно провести серию проверок. К сожалению, не сейчас, потому что я опаздываю. Не сможет ли он зайти позже, скажем часов в семь вечера?
Мак?Элпайн ответил утвердительно, с чувством поблагодарил доктора и вышел. Уже подходя к Харлоу, он заметил в его руке сигарету, вопросительно посмотрел на гонщика, снова перевел взгляд на сигарету в его руке, но так ничего и не сказал. Так же молча оба покинули госпиталь, подошли к «остину» Мак?Элпайна и тронулись обратно, в направлении Монца.
Харлоу первым нарушил молчание, спросив миролюбиво:
— Поскольку я являюсь заинтересованным участником этого действа, то не могли бы вы мне сообщить, что сказал врач?
— Он еще не пришел к конкретному выводу, — сухо ответил Мак?Элпайн. — Он хочет провести серию анализов. Первый из них сегодня вечером в семь часов.
— Предполагаю, что никакой необходимости в этом нет, ?так же миролюбиво заметил Харлоу.
— Как это надо понимать? — глянул на него с недоумением Мак?Элпайн.
— В полумиле отсюда есть придорожная закусочная. Остановите там, пожалуйста. Нам надо поговорить.
В семь часов вечера, когда Харлоу должен был находиться в госпитале, Даннет сидел в номере у Мак?Элпайна. Настроение у обоих было как на похоронах. В руках оба держали высокие стаканы с шотландским виски.
— Иисус! Так он и сказал? Сказал, что у него начали пошаливать нервы, что он дошел до ручки и просит тебя найти возможность расторгнуть его контракт? — спросил Даннет.
— Именно так и сказал. Не стоит больше ходить кругами, сказал он. Не надо обманывать других и тем более обманывать самого себя. Бог знает, какое ему потребовалось мужество и сила воли, чтобы сказать так.
— А шотландское виски?
Мак?Элпайн отхлебнул из стакана и надолго вперился взглядом в пространство.
— Смешно, ты не поверишь. Он сказал, что не переносит это чертово пойло и в действительности никогда его не пробовал, за что и благодарен судьбе.
Настала очередь Даннета отхлебнуть своего виски.
— Что же теперь ожидает его? Только не считайте, Джеймс, что я не представляю себе, какой это для вас удар — потерять лучшего гонщика мира! Но сейчас я все внимание сосредоточил бы на Джонни.
— Я тоже. Я очень беспокоюсь о нем.
— Я тоже. Я очень беспокоюсь о нем. Но что делать? Что делать!
А человек, заставивший всех так волноваться все это время, являл собой образец спокойствия и бодрости. Стоя перед зеркалом в своем номере, Джонни Харлоу то насвистывал, то вдруг умолкал, улыбаясь каким?то своим мыслям. Наконец он облачился в куртку, вышел из номера, спустился в вестибюль, заказал оранжад в баре и сел за ближайший столик. Едва он успел отпить глоток, как вошла Мэри. Заметив Харлоу, она подсела к нему за столик, сжала обеими руками его руку.
— Джонни! — воскликнула она. — Ох, Джонни!
Харлоу посмотрел на нее печально.
— Отец сейчас сказал мне. Что же мы будем теперь делать? — спросила она, заглядывая ему в глаза.
— Мы?
Она глядела на него долгие секунды без всяких слов, наконец отвела глаза и сказала:
— В один день пришлось потерять сразу двух лучших друзей.
— Двух… о ком это ты?
— Я думала, ты знаешь. — И вдруг слезы потекли по ее щекам. — У Генри стало плохо с сердцем. Он решил уйти.
— Генри? Мэри, дорогая! — Харлоу ответно пожал руку девушки и посмотрел на нее в упор. — Бедный старый Генри! Что же теперь ожидает его?
— Об этом не волнуйся, все будет хорошо, — вздохнула она. — Папа позаботится о нем в Марселе.
— Тогда все действительно хорошо, ведь Генри было очень тяжело в последнее время работать.
Харлоу несколько секунд молчал в задумчивости, потом ласково освободил свою руку из все еще сжимавших ее рук Мэри.
— Мэри, я люблю тебя. Знаешь ты об этом? Подожди меня здесь немного.
Минуту спустя Харлоу уже был в номере Мак?Элпайна. Он застал здесь и Даннета, который, судя по виду, с неимоверным трудом сдерживал ярость. Мак?Элпайн выглядел откровенно расстроенным. Время от времени он сокрушенно качал головой.
— Нет, ни за какие коврижки. Нет. Ни за что не позволю. Нет, нет, нет. Это невозможно. Чемпион мира, и вдруг — водитель транспортера. Человек не должен так выставлять себя на посмешище половине Европы.
— Может быть, — в голосе Харлоу не было слышно огорчения. — Но зато другая половина ее не будет смеяться, когда узнает реальную причину моего ухода, мистер Мак?Элпайн.