Не волнуйся, жёнушка, я и сам смогу постоять за себя, и за детей наших. Тут же он кучера за плечо тронул, езжать ему повелел.
Дорога прямая лежит, как стрела. Кучер умело тройкой правит, играючи, не спешит сильно.
Хорошо на душе у царя Ярослава; то соколом она в небушко взлетает, то белым облачком в небушке парит.
Вдруг кучер тройку остановил, плечами пожимает в недоумении на царя поглядывает, а кони на дороге пред бревном стоят, ушами прядут, землю копытами бьют!
Царь Ярослав сыновей кучеру передал, спрыгнул на дорогу, строгий наказ ему даёт:
Рот на разевай, за детьми доглядывай!
Подошёл царь Ярослав к бревну, нагнулся, обхватил его руками, поднапрягся, поднял над собой и бросил вниз под откос дороги крутой. Задёргалось бревно, змеёй извиваться стало и уже через минуту, набрав скорость, врезалось где-то там внизу, в могучий дуб, издав при ударе ужасный крик. Стряхнул царь серую пыль с одеяний царских, в карету сел, из рук кучера сыновей своих принял.
Двинулись они дальше, проехали не так уж много, вдруг кучер камень средь дороги увидел, чёрный и огромный, стоял он, как скала. Остановил он коней, плечами пожимает, в недоумении на царя поглядывает, а кони пред камнем стоят, ушами прядут, землю копытами бьют.
Царь Ярослав вновь сыновей кучеру передал, спрыгнул на дорогу, наказ ему строгий даёт:
Рот не разевай, за детьми доглядывай!
Подошёл царь Ярослав к камню, плечом в него упёрся, надавил. Стоит камень, не шелохнётся! Тогда собрал царь-батюшка всю свою силу богатырскую, поднатужился – полетел камень вниз, под откос дороги и летел до тех пор, пока не рухнул в речку бурную, внизу бегущую, издав при ударе о воду, дикий крик. Стряхнул царь серую пыль с одеяний царских, в карету сел, из рук кучера сыновей своих принял. Тронулись они снова в путь, но не успели проехать и пол-версты, как вдруг жаркий ветер разгулялся, вздохнуть не даёт им. Проснулись, заплакали дети малые, да где ж царю-батюшке водички взять, коль забыл он её в палатах царских?
Вдруг ветер неожиданно стих, солнышко жар свой сбросило, а невдалеке видят они озерко, которое манит их гладью своей зеркальной.
Царь Ярослав сыновей кучеру передал, кувшин взял, да бегом к озеру устремился, а кони ушами прядут, землю копытами бьют. Вот уже царь-батюшка у озера, наклонился он, воды в кувшин набрал и тут же приложился к нему устами воспалёнными; пил долго и жадно, а как только жажду утолил, оглянулся окрест; кучер на руках с сыновьями рядом стоит, губы сухие облизывает.
Сжалился он над кучером, сыновей от него принял, кувшин с водой ему передал. Кучер только глоток воды сделал, как вдруг видит; царь-батюшка на колени встал, сыновей на песок положил и сам тотчас рядом повалился. Тут и у кучера голова закружилась, ноги подкосились, упал он рядом с ними, глаза закрыл. Сон мгновенно сковал ему веки.
Проснулись они почти одновременно, но не нашли ни детей, ни кареты с лошадьми. Сидели они на песке и плакали.
Каким бы горе не было, слезами ему не поможешь. Долго ещё плутали они по дремучему лесу, по тропкам незнакомым, пока вдалеке не показались золочёные купола палат царских.
Как только царь Ярослав притащился во дворец, первым делом упал он на колени пред женой своей, просить прощения у неё стал:
Прости меня, жёнушка! Проглядел я сыновей своих! Век теперь мне живать и каяться! Царица Ярославна в голос не завыла, ответила ему: -Не время сейчас слёзы лить, батюшка, действовать надобно, решительно и без промедления!
Позвала она Данилу-воеводу, просить его о помощи стала, чтоб нашёл он сыновей её.
Нахмурился Данила:
Не горюй и не кручинься, матушка! Нет на свете дел, Для меня невыполнимых, нет таких гор, которых я б не преодолел!
Взял Егор-воевода в путь-дорогу лук, да колчан со стрелами, узелок с едой и отправился в края далёкие, неведомые.
Прежде, чем возвратиться нечестивцам с радостной вестью к повелителю своему, Хворь Озёрная, вместе с Пияв Пиявычем, поспешили забрать у Бабы Яги друзей своих; Кикимору и Жаб Жабыча. Бабе Яге Хворь Озёрная ступу подменную вручила, зеркальце волшебное возвращать не стала; запамятовала. Собралась Баба Яга на промысел лететь, в ступу забралась, метлой взмахнула, а ступа – ни с места! Тут она и про зеркальце волшебное вспомнила. Пришлось Бабе Яге на поиски обманщиков на своих-двоих отправиться.
Тем временем нечестивцы на тройке царской, с криками и дикими воплями, уже подъехали ко дворцу царя Водогляда, пред очами его предстали. Водогляд давно их поджидал, на троне от нетерпения подпрыгивает. Как увидел он нечестивцев с младенцами на руках, полилась из уст владыки болотного речь медовая:
Голубчики вы мои ненаглядные, радость-то какая! Награжу я вас щедро, не поскуплюсь!
Посмотрел Водогляд пристально на Хворь Озёрную, вопрос ей задал:
А ты, мать, в какую мясорубку угодила, краше в гроб кладут?!
Ничего не ответила ему Хворь Озёрная, взор опустила, синяк на лице своём ладонью прикрыла. Водогляд на детей малых взгляд кинул, залюбовался ими, да тут беда случись; расплакались они, ревут, не останавливаются.