Женщина высвободилась. В ярости повернулась к нему.
— Я врач, и я на ногах. Можете помочь мне или возвращайтесь на корабль, но, черт побери, не вмешивайтесь в мою работу!
Джелико попытался возразить, но смолк.
— Я с вами, — негромко сказал он.
Она некоторое время смотрела на него, будто не могла поверить, потом коротко кивнула.
— Спасибо, капитан.
— Куда теперь, доктор? Вы ведь врач. Это ваша работа. Приказывайте.
— К докам, — без колебаний ответила она. — Там будут самые тяжелые, и они могут не дождаться помощи.
— Большинство там уже мертвы, — заметил он.
Раэль кивнула.
— Двинемся от берега в глубь и поможем тем, кого найдем. Или утешим, если ничего не сможем сделать.
— Хорошо. План не хуже других.
Они не взглянули на обломки своего флаера. По милости богов этой проклятой планеты он никого не убил и не ранил, но они тут ни при чем. Да и не могли бы они ничего сделать, оставаясь в машине. Только погибли бы вместе с нею.
***
Космонавты спустились по улице до ее пересечения с авеню.
Тут ближе к взрыву и место более открытое, поэтому мертвых было гораздо больше, чем у их убежища. Но тут оказалось захвачено гораздо больше людей, и выжившие из них ранены тяжелее. Повсюду виднелись жертвы, требовавшие немедленной помощи.
Пришлось сортировать выживших, оказывая помощь вначале тем, у кого больше шансов на жизнь, а самых безнадежных оставлять без внимания.
Выбор приходилось делать Раэли Коуфорт. Трудная задача, особенно если безнадежно раненные были в сознании, но таким образом ей удастся спасти больше жизней, и она с мрачной сосредоточенностью держалась этой политики.
И ее уверенность в правильности выбранного способа передавалась Джелико.
Раэль говорила ему, что оказалась способной к работе по первоначальной сортировке и оказанию первой помощи раненым во время практики в больницах, но капитан вскоре понял, что она работает не просто хорошо. Она как будто прочитывала тела своих пациентов, сразу определяя, в ком наиболее сильна искра жизни.
Мастерство ее превосходно. Даже в трудных условиях это было ясно такому дилетанту, как он. Раэль Коуфорт с теми немногими средствами, что были в ее распоряжении, творила чудеса.
***
Бок у нее сильно болел, но она старалась не показать этого, перебираясь через очередную груду развалин. Ей было бы стыдно этого, даже если бы она не решила скрывать свою боль от Джелико. Какое право она имеет обращать внимание на свою боль, когда вокруг такой океан страданий?
Но у нее не было времени думать об этом. С каждым шагом состояние раненых ухудшалось. Выживших стало совсем немного, и их трудно было находить среди развалин и разорванных на части трупов. Раэль опиралась на свои способности, прислушивалась к болезненному тревожному ощущению, которое всегда возникало у нее вблизи раненых или больных. Трудно определить точное местонахождение раненого, когда вокруг такое море страданий, но она заставляла себя сосредоточиться, как делала на борту «Русалки». Обычно это действовало. Обычно, но не всегда.
Иногда они определяли жертву, но не могли добраться до нее. Иногда не могли даже освободить пациента и оставляли его придавленным или частично погребенным, нагромоздив поблизости груду обломков, чтобы привлечь внимание спасателей. Они сообщат об этих своих знаках, как только представится возможность.
Джелико сжал кулаки. Он испытывал раздражение от сознания беспомощности их усилий. Сам он очень немногим мог помочь жертвам, найденным на улице, и совсем не мог — погребенным в развалинах. Даже не мог помочь Раэли Коуфорт, когда ей предстояло принять очередное роковое решение. Мог только быть рядом с ней, делать, что она говорит, молчать и пытаться разделить тяжесть, которую она возложила на себя.
***
Они прошли уже почти треть разрушенной улицы, когда оба вольных торговца резко остановились. Они внимательно прислушались, повернув головы к ближайшей арке, единственному уцелевшему сооружению.
Они быстро нашли его. Человек сидел у дальней стены и громко всхлипывал. Именно этот звук и привлек их внимание.
Они заторопились к нему. Раэль на мгновение закрыла глаза. Мужчина прижимал к груди оторванную ногу. Она была отрезана на высоте колена, и к ней плотно прилип материал брюк.
— Я врач, — сказала она, склоняясь к нему. — Что случилось?
Он тупо смотрел на нее несколько мгновений, но ответил достаточно связно.
— Я быстро шел по улице, когда произошел взрыв.
Он сбил меня с ног, но я тут же встал и побежал. Потом какой?то металлический предмет ударил меня по ноге. Он был горячий, раскаленный… Очень больно… — Он плотнее прижал к себе ногу. — Я упал и первое время ничего не видел…
Пока он говорил, женщина осматривала обе части его раны.
— Вам повезло, — заявила она, заставляя себя говорить бесстрастно, как будто рассуждает о небольшом вывихе. — Разрез чистый и гладкий, горячий металл прижег рану и остановил кровотечение.
— Повезло…
— Ногу держите. Вам пришьют ее.
— Слишком поздно! — Впервые сквозь оцепенение прорвались эмоции и страх. — Будет слишком поздно. Слишком много раненых. Сначала должны будут всем оказать первую помощь, прежде чем займутся такими случаями. Нога к тому времени умрет…