Обычно выступающих на манеже детей чуть — чуть жалко. Это идет еще от «Гуттаперчевого мальчика» Григоровича. А у Виктора Плинера ребята работали с радостью, с увлечением, да и он к ним относился по — доброму, по — отцовски. Как правило, в группу к нему попадали дети не очень состоятельных родителей. И родители были довольны, что их ребята находятся в надежных руках, учатся, работают, приобретают специальность.
У самого Виктора Плинера детей нет. И он, и его жена относились к маленьким артистам как отец и мать.
В конце шестидесятых годов Виктор Плинер снова создал номер с детьми. Сам он в нем уже не работает. Трюки стали сильнее. Их можно назвать рекордными. И хотя номер великолепно принимается зрителями, для меня лично он кажется хуже. В нем не хватает самого Плинера. Другие этого не замечают, а я невольно сопоставляю номер с прежним выступлением.
Униформа — лицо цирка. У хорошего инспектора униформа вышколена, стоит по струнке. Красивый выход униформы всегда подчеркивает праздничность спектакля.
К сожалению, сейчас на внешний вид униформы мало обращают внимания, особенно в периферийных цирках. Униформистов одевают в какие-то неопределенного цвета малахаи. Они могут выйти на манеж с расстегнутыми воротничками рубашек, в нечищеных ботинках. А от них многое зависит: быстро убрать и правильно установить реквизит, разобрать клетки после работы дрессировщика, вовремя бросить актеру необходимые предметы — булавы, кольца… В случае опасности униформист должен уметь подстраховать артиста. В Московском цирке старшим униформистом уже много лет работает Шамиль Садеков, человек, которого знают и уважают все артисты. Это он спас жизнь известной цирковой гимнастке Валентине Сурковой во время выступления в Зеленом театре Центрального парка культуры и отдыха. Плохо укрепленный канат вдруг лопнул, раздался треск. Шамиль в сотые доли секунды среагировал, ринулся под падающую гимнастку, спассировал ее падение своей спиной. Артистка отделалась легким ударом и испугом, а Шамиль потом провел около двух недель в больнице.
Во время представления за кулисами у занавеса стоит старый униформист. Этот человек, который, несмотря на толстые очки, почти ничего не видит, всю жизнь провел в цирке. В прошлом известный артист, выйдя на пенсию, он не смог жить без любимого искусства и начал работать в Москве в униформе. Во время представления, впуская и выпуская артистов на манеж, он может только открывать и закрывать занавес. Стоя весь спектакль в темном проходе, намотав на руки веревки от занавеса, он весь на манеже. Когда играет оркестр, он в такт подпевает и слушает, что происходит в зале.
Почти 30 лет я провел в цирке. За это время мы побывали в разных уголках нашей страны, выступали в 16 странах мира.
Порой от цирка меня отвлекала на большие сроки работа в кино. В эти периоды мой партнер работал в паре со своим старшим сыном — Вячеславом.
За время работы в цирке мы по — настоящему сработались с Михаилом Шуйдиным, научились понимать друг друга с полуслова. Постепенно нашим третьим партнером стала Татьяна Никулина, с участием которой мы показываем ряд клоунад и интермедий.
Проходят годы. Про нас уже говорят — маститые артисты. И как в свое время я смотрел на корифеев цирка, так, видимо, смотрят и на нас начинающие клоуны. А мне кажется, что мы остались такими же, какими были много лет назад. Да, конечно, приобрели опыт, стали более профессиональными, но, в сущности, не изменились. Скорее наоборот, некоторые вещи мы раньше делали лучше, чем сейчас. В молодости легче работалось, были озорство, поиски, импровизации. Раньше мы легко переносили любые промахи. А теперь неудачи стали переживать острее. Да и публика предъявляет к нам особые требования.
В последнее время я часто вспоминаю слова Карандаша: «Влезть на гору легче, чем потом на ней удержаться».
В цирк я стал влюбляться постепенно. Год за годом вживался в этот пестрый мир. Больше всего я полюбил в цирке людей. Только одержимые люди могут всю жизнь переезжать из города в город, жить в переполненных гостиницах или на чужих квартирах, ежедневно часами репетировать, и все. ради того, чтобы поразить и удивить зрителя, завоевать уважение среди товарищей по работе.
Работа! Ни один артист театра или кино, насколько я знаю, не скажет: «Я сегодня отработал спектакль» или «Я сегодня отработал один съемочный день». А в цирке говорят: «Мы отработали два спектакля», «Мы едем работать в Кемерово», «Мы работаем во втором отделении».
Проходит время. Все меняется. Теперь я подхожу после спектакля к молодому клоуну и говорю:
— Чего же ты в землю-то говоришь, тебя ведь никто не слышит.
Завидуют ли артисты цирка друг другу? В искусстве, как говорится, не без этого. Но в цирке зависть в основном та, что может тебя «подзавести», заставляя подумать, как лучше сделать свой номер. Артисты цирка радуются успеху своих товарищей. Эта традиция идет с давних пор. Ведь в свое время жизнь артистов зависела от сборов. Будут сборы — хозяин жалованье выплатит, пусто окажется в кассе — никто денег не получит. Поэтому каждый болел не только за свой номер, но и за всю программу.